[Chisako.]

Ну вот. Снова выкладываю что-то старое ) Просто чтобы оно было здесь )
Фик датируется четвертым января 2009-го года )

Название: Верность
Автор:  Chisako
Бета:  Violent Violet
Альфа:  Yuko
Фандом: WK
Пэйринг: Айя/Ёджи, Кен/Ёджи
Рейтинг: NC-17
Жанр: Оптимистичный agnst.
Статус: Закончен.
Disclaimer: Слава Богу, не мое.
Размещение: С разрешения автора.
Предупреждение: Насилие чуть-чуть (
Примечания: ООС, AU
Саммари: Сиквел к фанфику "Любовь похожая на смерть".

Глава Раз

Где бы ты и с кем бы ты,
Был бы не был, знает небо,
Между нами не остыло,
Тиной не затянется.
Без тебя я как в пустыне
Днем жара, ночами иней,
Роль твою в моей картине
Невозможно отрицать.

Кто теперь кого главнее
Не считается,
Что теперь тебе еще рассказать.
Мне казалось, это только нас двоих касается.
Посмотри в мои глаза.
Нам нельзя, нельзя назад

Не знаю, как дальше
Но без боли, без фальши
Стать капельку проще
Вслепую на ощупь.
(с. Бумбокс и Надин)

- Ран! – голос Еджи сорвался почти на крик. - Ну, какого хрена?
- Прекрати орать, - Абиссинец был непоколебим. – Сбавь громкость.
- Ты меня не слушаешь.
- Совершенно не слушаю, - согласился Айя и скрестил руки на груди, уходя в глухую оборону.
- Почему Оми?
- Потому что он разбирается в компьютерах, - Айя прикрыл глаза. Этот разговор был для него слишком утомительным.
- Я не согласен. Там нужен еще один боец…
- И отправить Кена одного в клуб ловить наркодилера? Весьма умно.
- Ран!
- Мы будем делать так, как я сказал, - процедил Абиссинец сквозь зубы. - Пока я - командир Вайс, а не ты.
- Если тебя убьют?
- Значит, убьют, - холодно отрезал Айя и решительно пошел к выходу.
- Начальник, твою мать! – крикнул ему вслед Еджи и рухнул на диван.
Вот сейчас Айя уедет на миссию. Уедет вместе с Оми. Миссия не самая легкая. А если не вернется? Еджи понимал, что становится параноиком и слишком уж трясется над своим любовником. Хотя почему это слишком? Когда им последний раз давали две миссии одновременно? Можно сказать, что никогда. Черт! Ну, неужели этот проклятый наркодилер не мог пожить на этом свете еще пару дней. Они бы закончили одну миссию, и взялись за него. Все вместе. И им не пришлось бы разделяться. И его Ран не уезжал бы сейчас на миссию один. Ведь Оми будет занят компьютерами. Какое из него прикрытие? И они не поругались бы сейчас. Поругались впервые с тех пор, как стали любовниками. И эти замашки командира у Рана проявлялись в такие моменты острее. Это просто бесило Еджи. Хреново, когда твой любимый одновременно и твой командир. И спорить с ним нельзя, и не спорить невозможно. Еджи всего сводило судорогой от беспокойства, от того, каким холодным был Айя, от того, что он ненавидел его таким. Балинез понимал, что отчасти был неправ, что у них нет иного выбора, но неужели у Айи не нашлось для него других слов, кроме как напомнить, что он командир, а Еджи тут так, на побегушках. Уверен, Айя волновался не меньше. Это Еджи понял это еще вчера. Они занимались этим всю ночь. Айя обнимал его так крепко и как-то судорожно. Он любил его, но сегодня все равно вел себя как законченный ублюдок. Начальничек. Еджи зло фыркнул.
- Етан, - Оми заглянул в подвал. - Кто тут кричал?
- Я, - буркнул Еджи.
- На Айю? – удивился малыш.
- Да.
- Это бесперспективно, - Бомбеец встал рядом с Балинезом, который выглядел как нахохлившийся воробей. - Айя не понимает, когда начинают говорить громко. У него словно что-то отключается. Ты не знал?
- Теперь знаю, - сквозь зубы процедил Еджи.
- Вы поссорились?
- Не лезь, Оми, - неожиданно резко сказал блондин. - Мы сами разберемся. Его просто иногда заносит.
- Тебя тоже, - фыркнул малыш. - Мы сейчас уезжаем. Ты не станешь его… нас провожать?
- Нет. Пусть катится. Камикадзе хренов.
- Зачем ты так? – поморщился Оми. - Не говори того, в чем потом будешь раскаиваться. И не делай…
- Я всю жизнь только этим и занят - делаю, а потом раскаиваюсь.
- Ты просто зол. Вам надо обоим остыть.
- Знаю, - вздохнул Еджи. - Езжайте. И последи там за ним. Я хочу, чтобы он дожил до того момента, как мы оба остынем.
- Хорошо, что в твоей голове осталась хоть одна светлая мысль.
- Ну, спасибо.
- Вам с Кеном тоже надо собираться. Не думаю, что вам будет легче, чем нам, даже с учетом того, что вам не придется ехать в Кураидзаву.
- Я готов.
- Не похоже на то.
- Оми!
- Ладно-ладно. Ухожу, - малыш махнул на него рукой. - Пойду, переговорю с Кеном.
- Угу, - Еджи скрестил руки на груди. Потом понял, что неосознанно копирует защитный жест Айи, и чертыхнулся, вскакивая на ноги.
Его невыносимо раздражало любое упоминание о красноволосом. Потому что Айя был прав и не прав одновременно. И Еджи ничего не мог с этим поделать. Он решительно пошел к лестнице. Они пойдут с Кеном в чертов клуб и покрошат этого наркодиллера в мелкую лапшу.
Балинез быстрым шагом пересек гостиную и стал подниматься по лестнице. Айя спускался навстречу. Еджи сжал зубы до хруста, чтобы пройти мимо, не взглянув на него. Айя распространял вокруг себя жаркий сладкий запах. Или это у Еджи просто так обострилось восприятие. За месяцы, проведенные вместе, он привык к его запаху, прикосновениям, взгляду. Он стал чувствительным ко всему этому. И, черт возьми, Айя это прекрасно знал! Это злило. То, как сильно его тянуло к Абиссинцу, было просто невероятно. Чертов Айя! Чертов любимый Абиссинец! Дойдя до верха лестницы, он не сдержался и обернулся. Айя тоже обернулся, стоя на последней ступеньке. Их глаза встретились. Еджи прикипел к нему взглядом:
«Черт! Я тебя ненавижу! Только береги себя. Вернись живым, ублюдок».
Айя опускает ресницы:
«Какой же ты кретин, любимый».
И они так же молча расходятся.
Еджи кусая губы, выходит в коридор.
- Ты понял меня, Кен? – Оми покачивается с пятки на носок, стоя на пороге комнаты Сибиряка.
- Да, Оми, - голос Кена какой-то потерянный.
- Точно понял?
- Да понял! Отвяжись!
- Я тебя предупредил.
- Что ты его пытаешь, малыш? – Еджи хлопнул его по плечу.
- Все. Все. Ухожу. Айя меня уже ждет.
Бомбеец еще раз глянул на Еджи и с вздохом поспешил вниз. Ему хотелось что-то сделать для этих двух упрямых идиотов. Но самое большее, что он мог – поговорить с Айей в машине по пути на миссию. Может, удастся убедить хотя бы его. Первая ссора – это всегда болезненно. Но это надо пережить.
- Кен? – Еджи заглянул в комнату Сибиряка. - Чего он к тебе прицепился?
- Ерунду какую-то несет. Про то чтобы мы были осторожны, - Кен держит в руках багнаки и выглядит растерянным.
- Думаешь куда бы их засунуть? – усмехнулся Балинез.
- Ага. Ничего в голову не идет.
- В чем ты пойдешь? – ухмылка Еджи стала шире.
- Не знаю еще, - Кен бросил оружие на кровать и нахмурился. - А что?
- Я могу одолжить тебе пару своих вещей.
- Твоих? – Кен с сомнением на него посмотрел. - Во-первых, они на меня не налезут. Во-вторых, я буду в них нелепо смотреться.
- Вообще-то в тот клуб, куда мы идем, далеко не всех пускают. Ни в чем из своих вещей ты туда пойти не можешь. Поэтому тут у тебя просто нет выбора. Я найду что-нибудь, что на тебя налезет. И вообще приведу тебя в клубный вид.
- Звучит пугающе, - пробормотал Кен, уже понимая, что с этим ничего не поделаешь.
- Конечно, - Еджи улыбнулся и уплыл в свою комнату.
Кен задумчиво посмотрел ему вслед. Он уже отвык от такого Еджи. Что-то с ним сегодня было не так. В улыбке, в походке, в жестах, в интонации. Он выглядел так, словно был зол. Но злился он всегда по-своему. Становился ехидным и насмешливым, курил прямо в доме. Ах, да! Кен мотнул головой. Еджи ведь уже полгода не курит.


Еджи заканчивал одеваться. Облегающие брюки, топ, настолько короткий, что едва ли выглядит приличным. Для миссии Еджи достал свои самые вызывающие тряпки. Кого он хотел этим позлить? Айю, которого здесь не было? Он все равно этого не увидит. Или сделать больно самому себе? Мысли Еджи были далеко. Они, как и всегда, пребывали с Айей. А сам он остался здесь. Они одеваются с Кеном в клуб. А мыслями там, с Абиссинцем в машине. Он знает, что сейчас Айя сжимает пальцы на руле, и смотрит на дорогу невидящим взглядом. В душе Еджи злость на любимого мешалась с беспокойством за него. И этот коктейль он не мог вынести. Они никогда не ругались прежде. Слишком новый для Балинеза опыт все-таки не был приятным. Они когда-то часто цапались с Аской. В основном из-за работы. И быстро мирились. Как начать мириться с Айей, Балинез не представлял, но был уверен, что они и с этим справятся. А пока он оденет свои самые модные шмотки и пойдет в клуб… то есть на миссию.
- Еджи, - Кен появился в дверях красный от смущения и гнева. - Я выгляжу в твоих вещах как шлюха!
- Да что ты говоришь! – вскинул голову Балинез. Кен был одет в облегающие кожаные брюки и топ без рукавов. Все было черным. Еджи вообще нравился этот цвет. В некотором роде он понимал, что Кен имел в виду. Загорелые плечи, волосы, взбитые в художественный беспорядок с помощью серебристого геля.
- На тебе все это смотрится нормально, а на мне - как на корове седло.
- Ты выглядишь хорошо, - сдержанно сказал Еджи, усмехаясь. – Зато теперь тебя пустят в клуб.
- И на том спасибо.
- У тебя есть что-нибудь на каблуках?
- Ну, нет! – Кен покраснел еще сильнее. - Я и так выгляжу как… как…
- Ладно. Скажи это, - махнул на него рукой Еджи, доставая из шкафа пару сапог со шнуровкой, на широкой подошве и с массивным, но высоким каблуком.
- Проехали, - Кен отвернулся.
- Ты хотел сказать, как гей. Правда? – Еджи посмотрел на друга долгим изучающим взглядом. - Скажи. Я не обижусь.
- Раньше бы обиделся.
- То было раньше.
- У тебя и раньше видок был еще тот, - прыснул Кен. - Айя на тебя благотворно влияет.
- А вот сейчас обижусь, - предупредил Еджи. - Я закончил одеваться. Ты готов?
- Да, - вздохнул Сибиряк. – Пошли, что ли?
- Ага.
Они спустились вниз. Кен надел ботинки, а Еджи зашнуровал на себе свои модные сапоги.


Начало сентября в этом году выдалось жарким. Солнце уже село, но отблески заката догорали на западе. Еджи сел за руль, но воткнуть ключ ему удалось только со второй попытки. До этого момента он сам не осознавал, как его трясет.
- Еджи, успокойся, - посоветовал Кен, усаживаясь рядом. - Ты ничего не можешь сделать.
- Знаю. И Ран мне об этом прямо сказал.
- И вы из-за этого поругались?
- Оми настучал?
- Ага.
- Мы не то чтобы поругались. Просто немного поспорили. И он повел себя как… как… как командир.
- Он и есть командир, - Кен приподнял бровь, повернувшись к Еджи в пол оборота. - Ты разве раньше не знал?
- Теперь знаю, - Еджи открыл окно и пристегнул ремень безопасности.
- Еджи, - с опаской протянул Кен. - Ты ведь не собираешься делать никаких глупостей в клубе только из-за ссоры с Айей?
- Нет, - Еджи поморщился. - Я разве похож на идиота?
- Похож, - серьезно кивнул Сибиряк и тоже пристегнулся.
- Я люблю его, даже если он ведет себя как скотина.
- Хорошо, - вздохнул Кен облегченно. - Мне уже начало казаться… Ты так оделся.
- Я так оделся, чтобы нас пустили в клуб, - он сам в это не верил. - Не все, что я делаю, имеет отношение к Рану.
- Да ну, - усмехнулся Кен.
- Кеееен, - Балинез положил руки на руль и повернулся к другу. - Не действуй мне на нервы. Я и так на взводе. Не трогай Рана. Мне плохо от одной мысли, что он там один. А я здесь. Ты прекрасно знаешь, что за миссия досталась им. Я бы с удовольствием поменялся с ним местами. Но он выбрал себя. Хотя ведь мог выбрать меня для этой миссии. И все что я ему говорил, пропустил мимо ушей и смотрел на меня как на пустое место. Единственное что смог сказать, что он командир, а я никто. Это бесит. Он наплевал на все мое беспокойство, на меня. Он все равно делает так, как хочет. Это бесит! Просто бесит!
Он повысил голос, так что почти кричал. Ударил руками по рулю.
- Еджи, послушай, - Кен положил ему ладонь на локоть. - А что, ты думаешь, он должен был тебе сказать? Попробуй понять… Я знаю Айю. Он волновался о тебе не меньше, чем ты о нем. И он не мог послать тебя. Это сильнее него.
- Я знаю, Кен, - Еджи выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Но у него хотя бы был выбор. А у меня его не было.
- Это не причина злиться.
- Для тебя, возможно, – нет, - Еджи вздохнул и благодарно взглянул на друга. - Извини, что вываливаю это на тебя. Ты не обязан все это выслушивать.
- Знаю. Ты никогда не говоришь со мной об Айе.
- Я еще хочу жить, - нервно усмехнулся Еджи.
- Не говори ерунды, - Сибиряк поморщился. - Можно подумать он тебя убьет, если ты со мной поговоришь.
- Он и так ревнует меня к тебе, - сказав это, Еджи вжал педаль газа и они съехали с парковки перед домом.
Кен от такого заявления потерял дар речи. И что он должен был сказать? Убеждать Еджи, что у них ничего нет? Так он и сам это знает. Бежать с таким же заявлением к Айе? Тоже весьма глупо. Он как-то нелепо потерялся между ними. Он просто хотел, чтобы все было как раньше. Хотел, чтобы его друзья оставались его друзьями вне зависимости спят они друг с другом или нет.
- Он же это не серьезно? – наконец смог спросить он.
- Нет, наверное, - пожал плечами Еджи. - Он не верит, что я могу ему изменить. Тем более с тобой. Особенно с тобой.
- Ну, слава богу, - Кен выдохнул.
- Он ревнует к вниманию, что я уделяю тебе.
- Я бы тебя вообще к каждому столбу ревновал, - неожиданно признался Сибиряк.
Еджи повернулся и удивленно на него посмотрел.
- Смотри на дорогу.
- С чего это ты решил поставить себя на место Рана?
- Просто подумалось вдруг, - Кен смутился и уставился в окно, разглядывая огни вывесок. - Ты же выглядишь так…
- Как шлюха? – подсказал Еджи с неожиданной болью в голосе.
- Нет, я не это имел в виду, - Кен замахал рукой. - Немного развратно, я бы сказал. Но как может мужчина выглядеть шлюхой?
- Может, как оказывается.
До парковки у клуба они молчали.
Еджи выдернул ключи и вышел из машины.
- Надеюсь, его не придется ждать всю ночь, - вслух подумал Кен.
- Не любишь клубы? – усмехнулся Еджи.
- Если бы любил – я бы в них ходил, - логика была железной – не поспоришь.
- Тебе понравится. Можно и нам иногда получить от миссии какое-то удовольствие.
- Как-то не своевременно.
- Более чем своевременно. Мы должны будем слиться с толпой. А для этого придется развлекаться, или делать вид, что развлекаемся.
- Тогда уж лучше первое, – со вздохом признался Кен.
Они вошли в клуб без особых проблем. Они выглядели привлекательными, и главное - богатыми, что немаловажно для клуба такого уровня. Оружие на них не смог бы заметить даже самый придирчивый взгляд. Часы Еджи – сами по себе уникальны. Кену было сложнее. Ему пришлось сменить оружие. Ножи были спрятаны в поясе брюк. Единственное что могло их выдать – это перчатки. Еджи всегда работал в перчатках, иначе давно бы остался без пальцев. Он одолжил Кену пару, так как у него не было своих.
Зал был полупустым. Они приехали очень рано. Столик, который они заказали, был на втором этаже. Можно даже сказать, что это была отдельная комната. Еджи ненавидел такие отдельные кабинетики. Ему было комфортнее за стойкой, рядом с танцполом. Но их цель должна была прийти в соседний кабинет. И они будут его ждать.
Кен вошел, оглядываясь с осторожностью. Провел рукой по стенке. Она была очень тонкой. Прекрасная слышимость. Музыка была очень громкой. С первого этажа пахло сигаретным дымом. К ним зашел официант. Поставил на низкий стеклянный столик пепельницу, и положил рядом коктейльную карту.
- Вам что-нибудь нужно? – спросил он мягким голосом.
Еджи улыбнулся парню.
- Нет. Ничего. Спасибо. Мы немного подумаем и сделаем заказ.
- Хорошо, - кивнул официант и, прижав поднос к груди, коротко поклонился.
Когда он вышел, Кен посмотрел на друга с подозрением. Еджи упал на диван, обтянутый мягкой кожей, закинул локти на спинку и посмотрел в потолок.
- Еджи, - сказал он, наконец. - Ты, что всем так улыбаешься?
- Ээээ… да, - блондин немного растерялся.
- И… И как Айя реагирует? – Кеном овладело внезапное заикание.
- Сердится, - пожал плечами Еджи. - А что?
- Не удивительно, - тяжелый вздох. Кен почесал в затылке и молча сел рядом.
- Ты что имел в виду? – все-таки не выдержал Балинез.
- Ты мне так никогда не улыбаешься, - Кену очень хотелось, чтобы его друг понял, что он хочет сказать. И, похоже, он своего добился.
-Тебе, - протянул Еджи и задумался. – Может, ты и прав. Я видимо как-то не так начинаю общение. Смотрю не так. Словно я… заигрываю, да?
Кен закивал.
- Не замечал, - Балинез дернул бровью, но потом снова улыбнулся. - Хочешь, я и тебе так же улыбнусь?
- Нет уж! – Кен облегченно засмеялся. - Избавь меня от этого.
- Ладно. Но учти - я предлагал.
- Еджи, - Сибиряк немного замялся. - А можно я у тебя кое-что спрошу?
- Валяй, - Еджи взял меню и пробежал по нему глазами, хоть в этом не было большой необходимости. Такие карты он знал наизусть.
- У тебя были другие мужчины… - Кен покраснел. - Ну… до Айи?
- Да, - коротко ответил Еджи, не поднимая взгляда. - И предупреждая твои будущие вопросы – женщин у меня было не меньше. Я - би. Или извращенец. Думай, как хочешь.
- Понятно, - протянул Кен, хотя у него оставалась еще пара вопросов.
- Что ты будешь пить? – спросил Еджи, вольно закидывая ногу на ногу.
- Не знаю. Лучше вообще не пить.
- Будет подозрительно, если мы ничего не закажем, - тихо ответил Балинез и отложил меню.
- Тогда выбери сам, - пожал плечами Кен. - Я в этом совсем не разбираюсь.
Еджи прикрыл на секунду глаза. Все это напоминало ему о прошлом. Бешеный ритм музыки за перегородкой. Жар. Сигаретный дым. Он, наверное, никогда не изменится. Ему нравятся такие места. Все здесь – словно огромная прелюдия к сексу. И в то же время все это теперь ему было словно чужим. Больше всего на свете Еджи хотел, чтобы сейчас Ран был рядом с ним. Чтобы он пришел и сел рядом, вырывая его из цепких пальцев прошлого в настоящее, где их было двое. Где было жаркое сплетение тел прошлой ночи. Жадные руки Рана, ласкающие его везде и словно вынимающие из него душу. Но Кен прав. Он улыбается всем. Он такой, какой есть и себя уже не переделать. Ран сказал «люди не меняются». Похоже, он чертовски хорошо знал, о чем говорил.
Вошел официант.
- Вы что-нибудь выбрали?
- Да, - Еджи понял, что снова улыбается. - Две «Лагуны», бутылку Чианти, лед и вот это.
Он ткнул пальцем в меню с закусками, не произнося вслух названия, по самой простой причине – он не мог прочесть его правильно.
- Это все? – молодой официант улыбнулся в ответ, что-то записывая в блокноте.
- Еще сигареты, - помедлив секунду, заказал Еджи, и снова ткнул пальцем в меню. – Милд Севен.
- Хорошо, - парень снова поклонился и вышел, задвинув за собой дверь.
- Еджи, - испуганный голос Кена привел его в чувство, - Еджи, твою мать, ты же не куришь!
- Мне хочется, - коротко сказал он и посмотрел вслед официанту. Забыл сказать, чтобы им не присылали девочек.
- С тобой все нормально? – Сибиряк наклонился к нему.
- Да. Да, - Еджи кивнул и улыбнулся уже своей нормальной улыбкой. - Все хорошо. Я просто хочу выкурить пару сигарет. Ты ведь ничего не расскажешь Рану?
Он заговорщицки подмигнул другу.
- Не скажу, - буркнул Кен. - Что ты заказал?
- Два коктейля. Слабоалкогольных. И бутылку вина. Думаю, коктейли выпьем, а бутылку, так для прикрытия, - он сладко потянулся. - И придется спуститься вниз хоть раз.
- Зачем? – нахмурился Сибиряк. Его туда совершенно не тянуло.
- Засветиться. Что мы танцевать приходили, выпить, развлечься.
- Понятно, - обреченно вздохнул Кен.
Через несколько минут принесли заказ. Еджи поймал официанта за руку.
- Постарайся, чтобы к нам не подсели девочки, - попросил он его, давая понять, каких именно девочек он имеет в виду. А про себя подумал:
«Не надо больше потаскух в этой комнате. Хватит и меня одного».
В глазах официанта промелькнуло удивление, потом он бросил беглый взгляд на Кена, который рассматривал только что принесенный коктейль на свет, и понимающе улыбнулся.
- Хорошо, - только и ответил он.
Вышел, снова оставив друзей наедине. Интересно, стоит сказать Кену, что их приняли за пару или нет.
- Вкусно, - констатирует Сибиряк, отпивая из своего бокала.
- Ага. Я знаю, - Еджи берет свой бокал. - Выпьем немного и пойдем на танцпол.
Кен скривился.
- Не умеешь танцевать?
- Умею. Не люблю просто.
- Почему? – Еджи приподнял бровь.
- Бесполезный расход энергии, - вздохнул Кен и сделал большой глоток.
Еджи засмеялся. Нет, это было действительно смешно!
- Что я такого сказал?
- Ты говоришь прямо как Ран, - признался Балинез, отсмеявшись. - Такие глупости и с таким серьезным лицом.
- Это не глупости.
- Глупости, - категорично отрезал Еджи. - Расход энергии не может быть бесполезным, если приносит удовольствие. Это как секс.
- У тебя всё, как секс, - Кен ополовинил свой бокал и поставил на столик.
- Возможно, - в отличие от Кена, Еджи тянул свой коктейль через соломинку. Лед стучал о края бокала. Алкоголь ему всегда нравился. Нравилось чувство свободы, которое он дарил. Люди не меняются, нэ?
- Айя совсем не пьет?
- Иногда, - и тут же поправляется. - Очень редко. И в отличие от тебя почти совсем не пьянеет. Ты разве сам не знаешь?
- Ты его знаешь лучше, - Кен заметно покраснел, то ли от алкоголя, то ли от смущения. - Он, в конце концов, твой…
- Мой парень, - подсказывает Еджи, пока тот подбирает приемлемое слово. - Тебя это смущает до сих пор?
- Нет. Уже нет. Ну, иногда…
- Иногда – это как понять?
- Иногда – это когда я слышу вас по ночам, - выпалил Кен и снова взял бокал, чтобы чем-то занять руки.
- А, это, - Еджи усмехается. - Неужели мы такие громкие?
- Да. Весьма, - Кен тоже поймал соломинку губами. - Вы оба.
- А мне кажется, что мы издаем весьма милые звуки. – Еджи, больше не сдерживаясь, засмеялся. - Особенно Ран.
- Ты хоть представляешь, какая слышимость в комнате Оми, если вас слышу даже я? – он хотел сказать вовсе не это. Он хотел спросить что-то совсем личное, почти похабное. Кто из них кого? По вчерашним звукам было трудно понять. Сначала срывающийся голос Айи все время повторяющий «Еджи! Еджи!», потом через какое-то время очень громкие и продолжительные стоны самого Балинеза, из которых вообще можно было разобрать только «Да!» и «Ран!». К чести Кена надо было сказать, что у него никогда не вставало на их стоны за стеной, даже если он себе прекрасно представлял, что именно там происходит. Это его смущало и все. Зато Оми проявлял к этому незавидный интерес. Как-то Кен застал его едва ли не прижавшегося ухом к стене. Хотя и за ним Кен ничего кроме интереса не наблюдал.
- А нам не жалко, - Еджи выглядел донельзя довольным, почти счастливым. - Слушайте на здоровье.
- Прошлой ночью…
- Что?
- Нет. Ничего, - он мотнул челкой.
- Тогда пошли танцевать. Объект скоро придет, - постановил Еджи, допивая свой бокал.
- Пошли, - с обреченностью приговоренного согласился Кен и тоже допил свой коктейль.


Танцпол ожил. Зажигалки успели покинуть его, и уступить место танцующей молодежи. Еджи улыбнулся шире. Музыка отзывалась в нем, заставляя кровь бежать быстрее. Кен скептически смотрел на все это с лестницы, пока Еджи не подхватил его за руку и не потащил за собой. Уже через секунду они оказались среди танцующих, и Кену поневоле пришлось начать двигаться. Ритм был завораживающий. Огни вычерчивали фигуры и тут же скрывали их. Все было словно нереальным. Очень быстро пришло вдохновение танца, которое Кен считал для себя давно и прочно забытым. Но стать немного проще рядом с Еджи, и только рядом с ним – было возможно. Блондин танцевал, чуть прикрыв глаза, скользил рукой, обтянутой узкой перчаткой, по обнаженному животу, каждое движение – страсть, переходящая в похоть. Он брал танцпол лучше любой зажигалки.
Кен поднял взгляд на зеркало. Как ни крути, но они отлично смотрятся. Это сумасшествие длилось минуты. Закончилась одна песня и началась другая. Потом третья. Выносливости Кена хватит надолго, а Еджи, похоже, мог продолжать двигаться под музыку вечно. Прошло еще две песни. На Еджи с интересом поглядывало уже пол зала. И Кен с запоздалым ужасом понял, что и на него самого тоже.
- Еджи, - Кен тронул друга за руку. - Давай отдохнем. Пошли к стойке.
- Я не устал.
- Не увлекайся, - Сибиряк нахмурился и потянул его за собой, окончательно выводя из танцевального транса.
Они подошли к стойке. Еджи тут же уселся на высокий стул, и что-то сказал бармену. Кен оперся локтями о стойку и тяжело выдохнул. Его волосы взмокли, а топ прилип к спине. Еджи не обладал капитальной выносливостью Сибиряка, но был словно рожден для таких занятий. Мокрые локоны падали на лицо. Топ и так едва прикрывавший грудь поднялся еще выше. Ткань была настолько тонкой, что сквозь нее были видны отвердевшие соски. Кен поморщился, представляя какое было бы сейчас выражение лица у Айи, и потянул топ друга вниз, одергивая предательскую ткань.
- А? Что? – не понял Еджи.
- Заголился тут, - усмехнулся Сибиряк. Тут перед ними бармен поставил два пузатых бокала. - Что это?
- Коктейль. Сказали фирменный, - Еджи придвинул к себе свой бокал. - Я такого еще нигде не видел.
- Ладно, давай выпьем, - обреченно согласился Кен, думая, что еще одна такая миссия с Еджи, и он сопьется. Пусть с ним в следующий раз идет Айя. Он единственный, кого Балинез слушает. Кен ему вроде как друг, но оказать на него какое-то давление он не мог. Либидо Еджи просто подавляло.
- Еджи! – легко выскользнув с танцпола, к ним спешил молодой парень. Тонкая фигура, алые волосы, фиалковые глаза, профессионально подведенные карандашом.
- Чика! – Балинез повернулся на стуле и радостно замахал ему рукой.
- Еджи! – парень подошел ближе и улыбнулся. – Мне вначале показалось, что я обознался. Но потом понял, что нет. Может кто-то еще и умеет так танцевать, но притягивать к себе столько взглядов – вряд ли.
Кен тряхнул головой, отгоняя наваждение. Парень был похож на Айю. Чуть стройнее, чуть улыбчивее, но очень похож. Сибиряк бросил быстрый взгляд на Еджи, который беззаботно смеялся.
- Это твой парень? – Чика стрельнул глазами на Кена. - Тот самый?
От его опытного взгляда не укрылось ничего, ни крепкая мускулатура парня, ни влажные каштановые пряди, ни тем более взгляд, который тот бросил на Еджи.
- Нет, Чика. Нет, - Балинез похлопал Кена по плечу. - Это мой друг.
- А как Айя?
От этого вопроса Кен выпал в легкий осадок, а Еджи смутился, что казалось вообще невозможно в принципе. Значит, он с кем-то все-таки говорит об Абиссинце. С кем-то, кто поймет его лучше. Кен ощутил укол обиды, а потом и совести. А чего он хотел? Он же сам не может говорить об этом, краснеет, запинается, как дурак.
- Хорошо, - сдержанно отвечает Еджи и опирается о плечо Кена. - Знакомьтесь. Кен, это Чика – мой старый… знакомый. Чика, это Кен мой друг и сослуживец.
- Подумать только, - Чика улыбнулся, и надо сказать, улыбка ему очень шла. - Ты еще и работаешь!
- Все работают, - Еджи поглядел на парня с какой-то неподдельной грустью. - Кто как может.
- Ладно. Не грусти, - Чика облокотился о стойку рядом с Кеном. - Я тебя почти полгода не видел. Ты выглядишь лучше. Гораздо лучше.
- Спасибо, - Балинез чуть прикрыл глаза, чтобы не видеть его.
Присутствие Чики подействовало на него как холодный душ. Ран. Его Ран. Где-то там сейчас. Черт! Чика выглядел так, словно косплеил Абиссинца. И если бы Еджи не был уверен в обратном, то подумал бы, что они знакомы.
- Почему ты так на меня смотришь, Кен-кун? – прямо спросил Чика, не выдержав долгого изучающего взгляда. Он еще не был уверен, нравится ли ему брюнет или нет. Тем более что тот пока не проронил ни слова. Но он выглядел сильным. И выносливым. Чике такой тип нравился определенно. Такой уж если обнимет, то не вырвешься. Да и не захочешь.
- Извини, - Кен смутился и отвернулся. - Ты очень похож на Айю.
- А Еджи говорил - только прической, - разочаровано протянул Чика и повернулся к Балинезу. - Соврал?
- Нет, - ответил за него Кен. - Просто такое впечатление вначале создается, а когда немного ближе посмотришь, то оно проходит. Твоя прическа, цвет волос и глаз.
- Это линзы, - признался Чика и замер на секунду, а потом продолжил таким же спокойным голосом. - Еджи, ты не говорил, что у твоего парня глаза такого цвета.
- Разве? – Еджи удивился. - К слову не пришлось. Выпьешь с нами?
- Конечно, - рассмеялся Чика. - Когда я отказывался?
- Тогда может, поднимемся к нам?
- Давай еще раз станцуем, - предложил Чика. - А потом пойдем. Вы на втором этаже или на третьем?
- Здесь есть третий этаж? – удивился Кен. - Я не заметил.
- Чика шутит, Кен, - Балинез осуждающе посмотрел на бывшего любовника. - На третьем этаже спальни. Такие номера для тех, кому особенно невмоготу.
- Ладно-ладно, - Чика расстегнул еще одну пуговицу на своей шелковой рубашке, полностью открывая грудь. - Идемте танцевать. Мне нравится эта песня. И я тысячу лет не видел, как ты, Еджи, танцуешь.
- Тогда надо дать тебе посмотреть, - Балинез допил свой бокал и поставил на стойку.
- Я не хочу больше, - Кен посмотрел вверх. - Я лучше поднимусь и посмотрю как там дела.
- Хорошо, - Сибиряк, наконец, поймал взгляд Еджи, предельно серьезный и немного горький. И мгновенно успокоился. Все будет в порядке. Ничего не поколеблет Еджи. Ни клуб, ни сигареты, ни ссора, ни этот парень из прошлого.
- Недолго только, - Кен повернулся и пошел к лестнице, оставив свой недопитый бокал на стойке.
Чика смотрел ему вслед. Облизнул пересохшие губы.
- Ееееджи, - задумчиво протянул он. - А скажи мне…
- Чика, прекрати, - одернул его Балинез. - Оставь Кена в покое.
- Но он мне нравится, - Чика по-собачьи наклонил голову на бок. - У него такая аппетитная задница и мышцы стальные. Почти как у тебя.
- Он не по этой части, - Еджи усмехнулся. - А тебе каждый столб нравится. Знаю я тебя.
- А твой парень? Он какой?
- Ох, - Еджи растерялся. Какой Ран? Совершенно сумасшедший. Он трахает Еджи так, словно уничтожает его. И сам разводит перед ним ноги, так, просто, и говорит «Иди ко мне». Его горячие губы целуют по утрам. Он - самое нежное, что знал Балинез в своей недолгой жизни.
На последней миссии они дрались спина к спине. Он - самое надежное, что знал Балинез в своей бессмысленной жизни.
Как он улыбается сестре в трубку, когда она звонит. Он - самое совершенное, что знал Балинез в своей пустой жизни. И, наверное, то, какой он бывал властной сволочью, ничтожно по сравнению со всем вышеперечисленным.
- Сложный вопрос, Еджи?
- Нет. Не сложный. Ран сумасшедший до совершенства. Просто мы сегодня немного повздорили из-за работы…
- Понятно, - задумчиво протянул Чика. - Ты говорил, что вы работаете вместе.
- Да, - Еджи тряхнул волосами. - Надоело. Пошли танцевать.
- Конечно.


Когда они поднялись, Кен уже выудил бутылку из ведра со льдом, заказал чистые бокалы. Еджи удовлетворенно все это оглядел, сел на диван и стал распаковывать пачку сигарет. Чика тут же занял стратегическую позицию между Кеном и Еджи. Разлил всем вина.
Балинез с мукой подумал, о том, что Айя, вернувшись усталым после миссии, скажет ему. Он больше даже не допускал в свое сознание мысли, что любимый не вернется. Эту мысль словно отрезало. Все будет хорошо. Еджи верил в Рана так сильно, словно в Бога.
- Ты постоянно хмуришься, - Чика подал ему бокал и с улыбкой смотрел, как тот неловко закуривает.
Еджи судорожно затянулся. Ядовитый дым потек в легкие. Облегчение от первой за полгода сигареты было слабым. Балинез поднял глаза на Кена и вопросительно посмотрел. Тот покачал головой. Объекта все еще нет. Может, он поступил глупо, пригласив Чику посидеть с ними, но он знал, что парень не был навязчив, и его всегда можно легко попросить уйти. А может тот и сам уйдет, когда поймет, что провести ночь ни с Еджи, ни с Кеном ему не светит. А пока он, словно тень из прошлого, ласкал взгляд и слух. Только думать о том, что скажет ему Айя по этому поводу, все равно не хотелось.
Еджи был благодарен Чике за то, что когда он сам зашел в тупик своих желаний и мыслей, тот вывел его, и практически толкнул в объятья Абиссинца. Если бы не их разговор тогда в баре, Еджи, может быть, никогда не признался бы Айе. И это чувство перегорело бы в нем. Возможно, не скоро, но перегорело бы.
- Кен-кун, - Чика оставил Еджи и принялся за Кена. - Вы работаете с Еджи? И чем занимаетесь?
-У нас цветочный магазин, - Еджи видел, как смутился Сибиряк при этих словах. Хотя за последнее время они все научились говорить о своем прикрытии почти с гордостью.
- Еджи, ты флорист? – удивленно повернулся к нему Чика.
- Да, - Балинез усмехнулся, затягиваясь. - А на кого похож?
- На стриптизера, - автоматически сказал Чика, но тут же спохватился. - Прости. Я имел в виду, что даже не знал, кем ты работаешь.
- Ничего, - Еджи пожал плечами. - Мы мало успевали поговорить.
- Да, уж, - Чика тихо засмеялся, видимо вспомнив что-то особенно интересное. - Дело прошлое.
- А ты? – спросил Кен, стараясь завязать нормальную беседу. - Кем ты работаешь?
- Я шлюха, Кен-кун, - парень улыбнулся. Ему нравилось шокировать окружающих. Еджи видел, как покраснел Сибиряк, не зная, что ответить. И решил отыграться за него.
- Чика, - он затушил сигарету в пепельнице. - Шлюха – не профессия. Это образ жизни. А профессия называется – проститутка.
- Хм, - парень изогнул свои безупречные губки в глумливой усмешке. - Как скажешь. Тебе виднее.
- Чика! – Еджи засмеялся. Теперь он уже мог над этим смеяться. Все это не имело к нему никакого отношения. Оно и раньше, когда было его настоящим – не причиняло дискомфорта его маленькому тщеславию. И уж тем более теперь, оставшись в прошлом, теперь, когда он принадлежал Рану, а Ран принадлежал ему.
Чика откинулся на спинку и посмотрел в потолок.
- Ты счастлив, Еджи? – тихо спросил он.
- Да, - Балинез ответил не задумываясь. Возможно, Айя далеко не идеален, но чувство, родившееся между ними, не хотело остывать. Оно горело между ними ровным пламенем безумия. Чтобы это понять, им надо было безобразно поссориться сегодня? Еджи не знал. Он скосил глаза на своего бывшего любовника, который раскинулся на диване, подняв лицо вверх, словно ловил невидимые капли дождя. Что за мысли были у него сейчас в голове, Еджи не взялся бы сказать. Он уважал право других на тайну мысли.
Кен посмотрел на них задумчиво и отхлебнул из своего бокала разом почти половину. Эту сторону Еджи он почти не знал. И не мог сказать, нравится она ему или нет. Немного развратно он выглядел всегда, но сегодня особенно. Он подходил этому месту, как перчатка к руке. Кен вздохнул. Чика поднял голову и с улыбкой посмотрел на него.
- Извини, Кен-кун. Тебе с нами скучно?
- Я сюда не веселиться пришел, - брякнул Сибиряк и тут же прикусил язык. Но Чика не обратил внимания на то, что он сболтнул лишнего. Или сделал вид, что не обратил.
- Какая приятная громкая музыка, - Чика сладко потянулся. - Я умею танцевать танец на коленях. Хочешь?
Кен от этого предложения поперхнулся дорогим вином и закашлялся.
- Ну что так сразу? – удивился Чика, заботливо хлопая его по спине. - Раз Еджи занят, то почему бы нам с тобой не развлечься?
Кен закашлялся сильнее. Еджи начал тихо смеяться.
- Извини, - наконец сумел выдавить Сибиряк. - Я не интересуюсь парнями. Мне больше нравятся девушки.
- Какие глупости! – Чика совершенно не обиделся. - Я понимаю, что это не тематический клуб, но и особых консерваторов я здесь не встречал.
- Чика! Ой, не могу больше смеяться, - утер слезу Еджи. - Оставь его. Он настоящий спортсмен. Наш образ жизни ему чужд.
- Жаль, - вздохнул Чика и поднялся на ноги. - Было бы весело.
- Вряд ли, - выдавил Кен.
Чика прошел до двери и отодвинул ее в сторону. В комнату сразу же ворвался шум зала. Музыка, голоса, суета. Еджи понял, что Чика глазами ищет кого-то внизу на танцполе.
- Останься с нами, - позвал Еджи. - Просто посиди недолго. Куда ты торопишься?
- Я видел там гайдзина, - Чика скользнул глазами по толпе. - Я бы хотел тебя, но раз нет, то хочу его.
Еджи хмыкнул. Он совсем недавно ничем от него не отличался. Так же приходил в клуб, искал партнера на ночь. Это было и целью и смыслом. Жизнь текла сквозь пальцы как вода. Сладкая истома тела наутро. Запах чужого одеколона на своих вещах. Жизнь без поцелуев и привязанностей.
Ран не пользовался парфюмом, что очень нравилось Еджи.
Балинез чувствовал, что жар затапливает тело. Не пьяный жар, но какой-то совсем другой. Мир дрожал вокруг него. Звуки становились нереально громкими, а краски непривычно яркими. Такое с ним уже бывало. Редко. Но бывало. Он вдруг подумал, что сейчас способен сделать глупость. Силуэт Чики напротив двери так болезненно напоминал ему об Айе, который сейчас так далеко от него. А Еджи хотелось, чтобы он был рядом и ласкал его, как только он умеет это делать. Все тело было как струна, и оно начинало дрожать в ответ на любой звук и прикосновение. Еджи мотнул головой, отгоняя наваждение. Нет, так не пойдет. Что-то странное происходит. Будет все-таки лучше, если Чика уйдет. Это не позволит Еджи сделать какую-нибудь глупость.
- О! Вон он! – Чика подался вперед. - Я нашел его. Рыженький. Какой симпатичный. Я пойду вниз, Еджи?
- Как хочешь, - Балинез закурил еще одну сигарету.
- Ну, тогда увидимся, - он махнул рукой ему и Сибиряку. - Пока, Кен-кун. Ты сам не знаешь, от чего отказываешься.
- Наверное. Извини, если что, - Еджи видел, как Сибиряк отчаянно краснеет в который раз за этот вечер.
- Не беспокойся, - Чика подмигнул им и закрыл дверь.


- Он похож на Айю, - сказал Кен через несколько минут.
- Неа, - с уверенностью ответил Балинез. - Не похож.
- Угу. Кому врем, не забываем? – Усмехнулся Кен. Он вдруг понял, что его совсем странно ведет. Неужели он так много выпил? Да, нет. Совсем не много. Чего ж его так разморило? Музыка отзывалась глухой вибрацией во всем теле.
- Странно, - Еджи потер ладонью лицо, и хитро прищурился сквозь пальцы. - Ты правда его не хотел?
- Твоего бывшего любовника? – Кен усмехнулся. - Нет.
- Он мне не то чтобы бывший любовник, - Еджи затянулся. Его рука с сигаретой чуть подрагивала. - Мы просто когда-то трахались. Не встречались.
- Понятно, - Сибиряк чувствовал, что уже может спросить, то, что собирался весь вечер - Ты его трахал?
- Да, - Еджи посмотрел на дверь каким-то совсем расфокусированым взглядом.
- А Айя трахает тебя? – Кен сам поразился тому, как легко смог это сказать.
- Да, - Еджи расплылся в блаженной улыбке. - Почти всегда он меня трахает.
- Почти всегда?
Все. Кен чувствовал, что крышу у него сносит. Он не мог говорить об этом с Еджи. Вибрация во всем теле усиливалась. И с языка слетали совершенно непристойные вопросы.
- Я тоже трахаю его, - Еджи затушил сигарету и как-то странно посмотрел на свои пальцы. - Он такой сладкий и доступный.
- Ахренеть, - Кен растеряно моргает. - Поверить не могу.
- Во что? – Еджи смеется. - В то, что он сладкий? Или что он доступный?
- В то, что он позволяет тебе его трахать.
- Разве это странно? Он же любит меня.
- В это мне тоже до сих пор не верится.
- Это, между прочим, обидно, - Еджи взъерошил волосы. - Разве меня не за что любить?
- Не знаю, - Кен окинул его ехидным взглядом. – Любить-то может и есть за что…
- Хочешь сказать, что не стал бы со мной спать? – Еджи погладил себя по голому животу. - Смотри, какой я сексуальный.
- Ну, да, - Кен уже откровенно смеялся. Все это казалось ему невероятно смешным. Кожа у Еджи была золотисто-смуглой. В своем коротком топе он действительно выглядел, как развязная шлюха. Но все это ему невероятно шло. И, наверное, привлекало женщин не меньше чем мужчин.
- Да ладно тебе, - Еджи придвинулся и взял Кена за запястье. - Неужели ты меня никогда не хотел?
Он стянул с него перчатку и положил его голую ладонь себе на живот.
Дрожь от прикосновения почти убила Кена. Он растеряно моргнул. Это было что-то странное. Он начал запоздало понимать, что странная дрожь, слишком яркие звуки и краски и мягкое головокружение – все это не просто так.
- Еджи, - Кен не задумываясь о том, что делает погладил друга по голому животу. - Что было в том коктейле, что мы выпили в баре?
- Не знаю, - Еджи, похоже, уже вообще не понимал, о чем разговор. - Я не спросил.
- Там был наркотик, - констатировал Кен очевидное. - Какая-то дрянь…
- Может быть, - Балинез снял свои перчатки. - Они здесь торгуют дурью. Но я ничего такого не просил у бармена.
- Ясное дело, - Кен убрал руку с его живота.
Еджи закинул ногу на ногу и снова растер лицо ладонью. Кен не понимал, о чем он думал, но его расфокусированный взгляд ему совершенно не нравился. И еще ему не нравилось, что друг рвался доказать ему свою сексуальность. И то, что он снял перчатки. Наверное, не стоило Чике уходить. С ним Балинез еще как-то держал себя в руках, а с Кеном этого можно было не делать. Но было одно большое «но». Даже если рядом с Еджи не было Айи, он все равно оставался с ним. А чувство, которое Кен испытывал к Абиссинцу, было похоже и на страх и на уважение одновременно. Оно возникло с первой минуты знакомства, и возможно именно оно послужило причиной той безобразной драки. Еджи был другом, равным, а Айя чуть больше чем они все. И Айя всегда оставался рядом с Еджи. Всегда с тех пор, как они начали встречаться.
- Кен? – Еджи тронул его за плечо, осторожно погладил пальцами. Дрожь от его пальцев отзывалась где-то глубоко в теле Кена. Это надо прекратить. Немедленно! Сейчас же! Он раздраженно стряхивает руку Еджи.
- Может, пойдем вниз? – предложил он.
- Не уверен, что сейчас смогу ходить. По крайней мере, ровно, - Еджи смеется и снова проводит пальцами по плечу Кена. Мир пульсирует, дрожит, извивается. Кожа Кена такая гладкая. Топ без рукавов не скрывает его сильные накачанные руки. И черное ему бесспорно идет. Настоящий белый охотник. Состоит из одних принципов.
- Еджи, - Сибиряк смотрит ему в глаза. - Ты понимаешь, кто перед тобой?
- Вполне, - Еджи чуть наклоняется вперед. Мир пульсировал. Воздух был жарким и вязким. – Я, правда, чувствую себя немного странно.
- Ты полностью обдолбанный, - высказался Кен и уже тише добавил. - И я тоже…
- И что? – Балинез убрал длинную прядь за ухо. - Мы не можем уйти.
- Отодвинься, - Сибиряк решительно уперся ладонью ему в грудь. - Что бы это ни было, действие наркотика не может длиться долго.
- Хорошо, - Еджи посмотрел на его руку. - Мы подождем. Зато теперь ты можешь спросить у меня все, что так долго собирался. Если, конечно, на утро вспомнишь ответы.
Сибиряк отдернул руку. Весь мир бился в агонии. Воздуха не хватало катастрофически. В том месте, где пальцы Еджи гладили его плечо, растекался жидкий огонь. Он катился огненным комом, рвал из легких воздух.
- Отлично! - Кен откинулся на спинку дивана. - Ты хочешь, чтобы я спросил тебя об Айе?
- Ты сам этого хочешь. Я вижу, как у тебя чешется язык, но твоя скромность в этих вопросах просто убивает, - Еджи развязно засмеялся. В его глазах плясали невероятные бешеные огоньки.
- Кто из вас признался первым? – Кен решил плыть по течению, иначе этот огонь сомнет его.
- Сложный вопрос, - Еджи закусил губу. - Это я признался ему.
- Почему сложный?
- Я сказал ему, что хочу его. За что, естественно, получил по морде. А когда меня ранило, тогда, зимой, я сказал ему, что люблю его. И все. Когда очнулся, он уже был моим.
- Капкан из слов, - хмыкнул Кен, разглядывая друга. Да, пожалуй, он понимал Айю. Еджи хотелось. Его хотелось пробовать, пить, ласкать. Черт! О чем он думает!
- Я почти не помню своего признания, - Еджи смотрел на него, не моргая, а слова слетали с его губ легко и невесомо, оплетали Кена. - Смешно, да? Ран казался таким недоступным, но попался в самый простой в мире капкан из слов о любви.
- Он бы не поверил в слова, - хмыкнул Сибиряк. - Он поверил в тебя.
- Знаю. И все равно чувствую себя подлецом.
- Почему?
- Потому что украл его у всех. Сделал только своим. И ничего не предпринял, чтобы этого заслужить.
- Он не ангел, Еджи.
- Я знаю. Ран любит меня, хотя я и жил как шлюха последние несколько лет.
- Почему ты зовешь его «Ран»?
- Не знаю, - казалось, Еджи растерялся от этого вопроса. - Я просил его об этом. Мне это кажется естественным. Ведь это его имя. Айя – это его сестра. Не хочу думать о ней, когда я с ним.
- Ты сам не понимаешь?
- Ему идет.
- И ты ни разу не оговорился? Не назвал его Айей?
- Нет. Ни разу.
- Даже в постели?
- Тем более в постели. Когда его член во мне – тяжело звать его женским именем.
- Тебе нравится?
- Когда его член во мне? – Еджи усмехается. - О, да. Мне нравится. Пусть я чертов извращенец, но мне это нравится. Мне и раньше это нравилось. Я ведь говорил – он не первый мой мужчина.
- Я думал раньше ты был сверху. Как с Чикой.
- Нет. Мне нравится и брать, и давать. Ран об этом знает.
- И позволяет тебе трахать себя?
- Поверь – ему это тоже нравится. Иначе он бы не стонал так сладко.
- Верю. Оми говорил, что вы делаете это практически каждую ночь.
- Да. Бывает даже не единожды за ночь. У него нет с этим проблем. Темперамент у него бешеный. Он может трахать меня несколько раз, даже не вынимая.
- А по нему и не скажешь.
- У него несколько лет не было секса. Он наверстывает упущенное. А я и раньше почти каждый день…
- И он знает обо всех твоих бывших?
- Знает. Он даже однажды назвал меня потаскухой. Просто когда я с ним – реальность словно меняется. Нет ни прошлого. Ни будущего. Только он.
- Я однажды видел, когда вы не закрыли дверь…
- Что ты видел?
- Как он стоял на коленях у твоих ног и отсасывал тебе.
- Это нормально. Когда он берет у меня в рот, я чувствую, словно он подчиняет меня себе. Доказывает, что я принадлежу ему.
- Вы целуетесь по утрам на кухне, когда думаете, что мы с Оми еще спим.
- Вы видели?
- Много раз.
- Смешно. Только ему не говори, а то он лишит меня утренних поцелуев.
Кен уставился на губы Еджи помимо своей воли. Ему начало казаться, что этот похабный разговор никогда не закончится.
- Хочешь меня поцеловать? – спросил Еджи и, не дожидаясь ответа, потянулся к нему.
Еще ровно полминуты Кен понимал, что он делает и чего делать не следует. А потом Еджи обжег его своим дыханием и впился в губы, обрывая любые слова.
У губ Еджи был вкус сигаретного дыма и похоти. Жадный горячий рот. Кен сам не понял, как запустил пальцы в длинные растрепанные волосы друга, притягивая его ближе, целуя, жадно ловя дрожь в его теле и делясь своей.
Балинез, похоже, сошел с ума окончательно. Он подался вперед и через минуту уже полностью сидел у Кена на коленях. Не разрывая при этом поцелуя. Кен одурел от этих новых ощущений. От сладкого властного языка между своими губами. От горячего, слишком тяжелого тела, которое прижималось к нему. Еджи обхватил его руками и теперь гладил его плечи. Жидкий огонь от прикосновений хлынул вниз.
Сибиряк застонал и прижал к себе Еджи, чувствуя, как он дрожит у него под руками. Стал гладить его спину. Он не представлял, что можно еще сделать. У него никогда не было мужчин. Но Еджи было мало, он терся об него всем телом. И Кен почувствовал, что член у блондина стоит так, что упирается в его живот при каждом движении. Странное ощущение. Непривычное. Но захватывающее. Кровь зашумела в ушах. Словно во сне Сибиряк потянулся к поясу его брюк, расстегнул верхнюю пуговицу. Еджи откинулся чуть назад, отрываясь от его губ, и через секунду Кен понял, что он стаскивает с себя обувь. Чтобы снять штаны и дать ему доступ ко всему остальному. На секунду Кен понял, что они делают.
- Еджи, подожди, - заговорил он сбивчиво и тихо. - Еджи, не надо. Хватит. Слышишь?
- К черту, Ран! - Балинез избавился от обуви и снова впился в его губы, целуя, покусывая. Запустил ладони ему под топ, задирая его вверх. Кен выгнулся навстречу этим ласкающим рукам. Реальность дрожала от соприкосновения их тел и плыла, унося остатки размышлений. Кен попытался поймать одну-единственную важную мысль. Как он его назвал? Но Еджи расстегнул на нем брюки и запустил в них руку, обхватывая пальцами горячий, уже стоящий член. Это смыло остатки размышлений. Заставило Кена снова выгнуться от удовольствия, откидываясь на спинку дивана.
- Сейчас, - Еджи облизнул губы. Глаза у него были уже не зеленые. Зрачок затопил радужку. Он наклонился вправо и чем-то щелкнул на подлокотнике. Кен охнул, когда спинка дивана пошла вниз.
Уже через минуту он лежал на спине, придавленный сверху тяжелым телом Еджи. Диван разложился полностью, превратившись просто в какой-то траходром.
- Нравится? – Еджи наклонился над ним, сверкнув безумными глазами.
Кен, не говоря ни слова, расстегнул ширинку его брюк и вцепился в ремень. Еджи помог ему стащить с себя брюки вместе с бельем и бросил их куда-то на пол. И снова – поцелуи, переходящие в укусы, и бесстыжие пальцы блондина, обыскивающие его тело. И снова нет ничего. Есть только дрожь и бешеный стук сердца. Еджи разводит свои обнаженные ноги и встает на четвереньки, нависая над Кеном. Сибиряк тянется к нему, жадно проводит руками по почти полностью обнаженному телу над собой, спускается рукой ниже. Он никогда этого не делал, но сейчас он способен на все что угодно. Член Еджи горячий и чуть влажный на кончике. Ощущение, что он касается рукой чужого и так похожего на его собственный, сбивает дыхание. Кен поспешно выпускает его, но лишь для того, чтобы окончательно расстегнуть на себе штаны и чуть приспустить их, высвободить свой собственный член. Господи! Сибиряк чувствует, что возбуждение хлещет из него. Он хочет взять Еджи прямо сейчас. Но друг снова наклоняется к нему и целует. Да сколько же можно! Кен обнимает его за талию и сам садится. Еджи сжимает его бедра коленями, а руками снова скользит по плечам, рисуя на коже какие-то непонятные рисунки. Кен утыкается лицом ему в грудь, вдыхает пьяный дурманящий аромат, прикусывает вызывающе торчащий сосок прямо через тонкую ткань. Еджи стонет, почти вскрикивает.
- Иди сюда, - хрипло говорит Кен, опуская руки на задницу друга, и тянет его на себя.
Глаза Еджи удивленно распахиваются, но он послушно опускается. Кен понимает, что делает что-то неправильно, но не понимает - что именно, пока не становится слишком поздно. Он легко касается пальцами анального отверстия Еджи и направляет себя внутрь.
Туго. Как туго он входит в него. Кен надавливает на его бедра сильнее, пытаясь войти полностью. Еджи выгибается у него в руках. Ни стона. Ни звука. Сибиряк запоздало понимает, что причиняет ему боль. Еджи запрокидывает голову и до боли сжимает его плечи. Никогда ничто так плотно не обхватывало член Кена. Горячо. Невыносимо приятно. Ему хочется начать двигаться, но Еджи сверху и Кену приходится обнять его руками и потянуть чуть вверх, а потом обратно вниз, насаживая на себя полностью. И Балинез наконец стонет. Надрывно, словно умирает.
- Ран, - он выгибается в руках дугой. - Ран… больно…
Кен тянется к его губам. Целует. Принуждая замолчать. И снова заставляет его двигаться. Внутри Еджи раскаленный жар. Тесно. Совсем не как с женщиной. Ощущения необычные, но очень приятные. И Еджи такой тугой, несмотря на то, что с ним делал Айя. Все еще очень тугой. Неужели Абиссинец каждый раз причиняет ему такую боль? Кен думает, что все это слишком, и так продолжаться больше не может. Сводящая с ума теснота тела Еджи, почти не дает двигаться в нем. Балинез зажимает себе рот рукой, чтобы не кричать в голос. Всего этого Кен не может выносить. Он тянет друга вверх.
- Это невозможно…
- Ран! – Еджи вцепляется в его руки и не дает разорвать связь между ними, сам приподнимается и опускается на его члене. - Ран, трахни меня… Так как ты этого хочешь…
Еджи снова запрокидывает голову, чтобы он не видел боль в его глазах и продолжает двигаться. Сильно и настойчиво вбирая член в свое тело. Движения становятся более быстрыми, судорожными. Кен чувствует, что входить становится легче. Еджи стонет, но не дает оттолкнуть себя. Кену приходится снова обнять его, и позволить опускаться на себя так быстро, как ему хотелось. Еджи бьется, словно в агонии, и Кен не может понять - больно ли ему, хорошо ли, но начинает бессознательно приподнимать бедра навстречу каждому толчку.
- Ран! – Еджи кусает губы. - Ран! Ран! Ран!
Он мотает головой. Хлещет волосами Кена по лицу. И Сибиряк понимает, что не выдержит больше ни секунды дольше. Он судорожно дергает Еджи на себя и целует, чувствуя, как член покидает узкое желанное тело. И это последнее скользкое движение вызывает спазм в животе. И дрожь во всем теле. Еджи стоит над его членом на коленях, уткнувшись ему в плечо лбом. Кен брызгает спермой ему между ног, и слышит короткий стон в ответ. Оргазм проходит дрожью по всему телу. Вибрируют даже кончики пальцев. И он длится долго. Так долго, как никогда этого с ним не было. Кен падает на спину, разжимая объятья и лишая Еджи опоры. Балинез чуть покачнулся, но устоял в прежнем положении – сжимая коленями его бедра. Волосы падают ему на лицо, и Кен ничего не может видеть, только, как он дрожит. Его член напряжен до предела. Как во сне, Кен тянется к нему. Обхватывает ладонью. Начинает ласкать.
- Ран, - сдавленный всхлип. - Ран, пожалуйста…
- Сейчас, - шепчет Кен, сжимая его.
Ласкать его рукой тоже невероятно приятно. Это словно продолжение оргазма. Еджи стонет и выгибается.
- Еще, Ран. Сильнее!
Кен гладит большим пальцем влажную головку члена и от этого движения Еджи падает вперед, обнимая его за плечи, и кончает ему в руку. Его сперма вязкая и горячая. Кен не чувствует отвращения. Скорее наоборот. Бешеная пульсация сменилась приятной дрожью. Мир угасал, вместе с яркими красками и безумными звуками.

@темы: фик, любовь, похожая на смерть

Comments

[Chisako.]

Еджи проснулся оттого, что замерз. Тело била зябкая дрожь. Это было похоже на начало болезни. Он открыл глаза с трудом. Веки были тяжелыми. Во рту было сухо. Хотелось пить. Напротив него, лицом к лицу лежал Кен. Еджи моргнул, пытаясь понять, почему они спят рядом. Потом опустил взгляд вниз и почувствовал, что его затапливает страх. Он почти ничего не помнил, но и без этого понял, что произошло. Он еще не успел до конца испугаться, когда рядом застонал и открыл глаза Кен. Он посмотрел на Еджи и снова закрыл глаза. Они, не сговариваясь, перекатились по кровати, отворачиваясь друг от друга.
- Ран меня убьет.
- Оми меня убьет.
Прозвучало это почти одновременно.
Еджи на секунду забыв о себе, вскидывает голову и удивленно смотрит на друга.
- Кен, ты и Оми? Вы…
- Нет, - Кен обхватывает голову руками. - Он приказал мне следить за тобой, чтобы ты не наделал глупостей… А я…
Еджи сел, морщась от боли. Он не хотел даже думать, что Кен сделал с его задницей, но ощущение было такое, словно он разодрал ее в клочья. Память была к нему милосердна. Он не помнил ничего, кроме дрожи, в которой сгорало все его тело. И тут он увидел часы над дверью. В этот момент он забыл обо всем.
- Кен, - сдавленным шепотом выдохнул он. - Мы упустили цель.
Было шесть утра.


Они покинули клуб почти бегом. Еджи старался не смотреть в сторону официанта, который им понимающе улыбался.
На улице у машины они остановились.
- Еджи, - Кен отводил глаза. - Давай я сяду за руль.
- Да какая уже разница, - зло бросил Балинез и открыл дверцу со стороны водителя.
Кен садится на соседнее сидение и видит, как осторожно опускается за руль Еджи. Они молчат несколько минут. Гудит мотор машины.
- Что ты помнишь? – наконец спрашивает Еджи.
- Очень мало, - признается Кен. - Мы с тобой… Это действие дури. Ничего больше, - и уже тише. - Извини.
- Господи, - Еджи утыкается лбом в руль и Кен совершенно не уверен, что он может в таком состоянии вести машину. - Что я скажу Рану…
- Не говори, - тихо советует Сибиряк, хотя и понимает, что это не выход.
Балинез неопределенно поводит плечами.
- Еджи, - Кен тянется коснуться его плеча и не доносит руки. В памяти всплывают обрывки прошлой ночи. Как Еджи водит пальцами по его плечам и сам Кен обнимает его за талию и заставляет опуститься на… - Господи!
Он отдергивает руку, сжимает ее в кулак. Еджи молча бессильно лежит на руле. Ему много хуже, чем Кену. Сибиряк ничем не рискует, кроме собственных моральных принципов. А Еджи рискует единственным, что ему дорого. Кен понимает, о чем он сейчас думает, в памяти всплывают образы прошлой ночи. Рваные страстные воспоминания. Они проспали больше трех часов, но это оставило только тяжесть в голове. И понимание, что он, и только он, разрушил счастье лучшего друга, отнюдь не помогает Кену бороться с последствиями дурмана.
- Давай поедем домой, - наконец смог он сказать.
- Да. Сейчас, - голос Еджи звучит бесцветно. Он все еще погружен в свои мысли. Точнее в ужас, который затапливает его. Ран ему не поверит. Ни единому слову не поверит. Они ведь поссорились перед отъездом. Как такое могло произойти? Почему именно с ним? И сладкая дрожь и вибрирующий мир – все похоже на действие экстази, но чтобы переспать с Кеном, надо было лишиться последних мозгов. И ведь наверняка он сам его домогался. Кен бы даже под дурью не стал такого делать. Еджи был готов поспорить, что Сибиряк даже не знает, как именно это делается с парнем. И судя по тому, как болела задница, он явно что-то сделал не так. Память – милосердная предательница, давала вспомнить только:
- Хочешь меня поцеловать?
И все. Дальше темный провал.
- Еджи, - горячая ладонь легла на плечо. - Поехали.
Балинез поднял голову и посмотрел на друга. Как странно. Он не чувствовал к Кену ничего. Даже сейчас. Было жалко его, как товарища по несчастью и только. Как он мог переспать с человеком, которого даже не хотел? Он помнил, как сводило судорогой тело от желания, когда он видел Абиссинца. Даже если тот просто сидел в гостиной и читал книгу. И каким бы ни был Кен – горячим после тренировки, милым, да хоть полностью раздетым, Еджи его все равно не хотел.
Балинез побился головой о руль. Это начинало входить в привычку. И это - ничто по сравнению с тем, что с ним сделает Айя. Еджи тряхнул волосами и посмотрел на дорогу. Пусть хоть убьет. Скрывать произошедшее Еджи не хотел, да это и невозможно. Тело выдаст его.
- Поехали, - подводя итог своим мыслям, сказал Еджи и осторожно выехал со стоянки.


Дома они с Кеном разошлись по комнатам. Молчали оба. Нечего было сказать.
Еджи выкинул вещи, в которых был, в мусорное ведро и пошел в душ. Как он и думал, между ног были кровавые разводы и засохшая сперма. Он яростно тер кожу жесткой губкой, силясь смыть с себя следы преступления. Нелепого. Невольного. И вдвойне нелепого, потому что он не помнил его. Еджи закрыл глаза и уперся ладонями в стену душа. Горячая вода приносила облегчение. И казалось, что за стенкой душа нет ничего. Есть только горячая вода, стекающая по телу. Когда Ран узнает, он воткнет в него свою катану по самую цубу и провернет для верности. Он даже не успеет договорить:
- Дорогой, я изменил тебе с Кеном, но я этого не помню…
Интересно, а Кена он тоже убьет?
Еджи хмыкнул.
Если на свою жизнь ему было во многом наплевать, то друга было жалко. Он, в конце концов, виноват не был. Да, Кен его трахнул, но хотел этого примерно так же, как сам Еджи хотел изменить Рану. Даже отскоблив от себя его сперму, Еджи считал, что винить его глупо. Впрочем, он всегда славился легким отношением к жизни. И понятие измены было ему чуждо в корне. Но он не был идиотом, чтобы прикидываться, что Ран его поймет. Но разве он изменил ему? Мысли по-прежнему занимал только Абиссинец. А то, что произошло – нелепая случайность. И только ей и останется. Еджи отказывался воспринимать случившееся, как измену.
Еджи оделся, завязал волосы и поплелся вниз. Голова была тяжелой. Кен уже сидел на кухне. Перед ним стояла литровая бутылка минералки и полный стакан, а сам он уткнулся лицом в ладони.
- Что, плохо, да? – спросил блондин и взял со стола бутылку.
Кен вздрогнул и поднял на него глаза.
- Хреново, - согласился он.
- Голова болит, - кивнул Еджи.
- Я вообще-то не голову имел ввиду. Ты… я… Извини…
- Ой, оставь, - отмахнулся Еджи и присосался к бутылке.
- Еджи!
- Кен, слушай, - Балинез посмотрел на друга страдальческим взглядом. - Не надо, а. И так плохо. Ты не в чем не виноват. По крайней мере, не больше чем я.
- Мне кажется, я причинил тебе боль, - тихо сказал Сибиряк, отворачиваясь.
- Завидую, - вздохнул Еджи. - Значит, ты хоть что-то помнишь. Я помню только, как заставил себя поцеловать.
- Еджи…
- Хотя о смазке мог бы и позаботиться, - Еджи допил воду из бутылки и поставил ее на стол. - Ну ладно, у тебя нет опыта в этом, но голова-то у тебя есть?
- Не уверен, - пробормотал Сибиряк, заливаясь краской.
До него начало постепенно доходить, что же он натворил. Все сразу как-то сложилось в одну четкую картину. И флакон, что стоял на полке между шампуней, и то, как болезненно двигался его друг сейчас. Он вошел в его тело, совершенно не заботясь о нем. О чем он думал в тот момент? Как бы засунуть свой член в задницу друга? В настоящий момент это было за пределами его понимания. А Еджи прост как веник. Не сердится. Понимает, что они оба не виноваты. От этого понимания было особенно тошно. Особенно в свете того, что вечером приедет Айя. И Еджи не мог не думать, что Абиссинец сделает с ним, когда узнает.
- Ты скажешь Айе? – тихо спросил он.
- Да, - Еджи стоял к нему спиной, опершись руками о столешницу. - У меня нет выбора. Я не стану ему лгать.
- Еджи, это разрушит все…
- Знаю, - горько усмехнулся Балинез. - Он убьет меня.
Сказано это было настолько просто, что Кен понял – Еджи не имеет в виду – в переносном смысле. Абиссинец способен убить его. И сделает это.
- Не надо…
- Лучше не попадайся ему на глаза. Я попробую объяснить. Он никогда не слушает, но… а, черт с ним! Пусть убивает. Я в дерьме по самые уши. Сдохнуть от его руки – не так уж и плохо.
- Не сходи с ума! – Кен подорвался со стула. - Он не станет тебя убивать. Он поймет.
- Понимание не числится среди его добродетелей, - хмыкнул Еджи. - Но если он убьет тебя – его устранят.
- Это все, что тебя волнует?
- Да.
Кен обошел стол и встал рядом с ним. Состояние Еджи пугало его. Факт измены Балинеза, похоже, слабо смущал. И волновали только последствия. Страх наказания без ощущения вины – чувство, которое может превратить жизнь в ад. Или, по крайней мере, те двенадцать часов, что ему остались до возвращения любовника.
- Еджи, - Кен собрал в горсть всю свою решимость. - Я никогда тебя не хотел. И никогда не захочу. То, что произошло – нелепо и страшно, но если тебе нужно кого-то винить – вини меня…
- Почему я должен кого-то винить? – Еджи, наконец, отпустил стол и посмотрел на друга. - Не имею такого намерения. Это бесполезное занятие – поиск виноватых.
- Но Айя…
- Это мои проблемы, - отрезал Еджи и пошел к выходу. - Я пойду, посплю.
Кен обреченно посмотрел ему вслед. Зачем Еджи так себя ведет? И как Айя его только терпит? Что-то будет.

[Chisako.]

Около восьми вечера Еджи услышал, как во дворе глухо урчит мотор машины. Ребята вернулись с миссии. Балинез сел на постели и расчесал пальцами волосы. Сейчас в дом войдет Абиссинец. Немного. Еще немного подождать. Еджи встал, морщась от боли. Задница причиняла ему серьезные неудобства. Давно этого с ним не было. Слишком отвык. Размяк в горячих объятьях любовника, а мир, сука, все бьет его и ставит туда, где ему самое место.
- По уши в дерьме, - вслух сказал он, натянул на себя черную модную майку, застегнул джинсы, и вышел в коридор встречать свою единственную судьбу.
Внизу раздавались голоса.
Еджи положил руку на перила и прислушался.
- Привет. Как миссия? – немного нервный, но веселый голос Кена.
- Все хорошо, Кен-кун, - отвечает Оми. - Было легче, чем мы думали.
- Как у вас?
- Хуже, - голос все-таки предал Сибиряка.
- Что с Еджи? – быстро спросил Айя.
Его хриплый голос отзывался в теле Балинеза дрожью. И он поспешил вниз по лестнице. Увидеть его и умереть – все, что ему сейчас хотелось.
- Со мной все хорошо, - сказал он, почти спустившись. Все трое оглянулись на него.
- Еджи… - Айя посмотрел на него. Не взгляд, а вселенная. Вбирает в себя. Выворачивает наизнанку.
- Ран, - блондин не остановился, подошел к нему.
Вернулся. Живой. Невредимый. Здоровый. Его Ран.
Айя протянул к нему руку. Ссора была забыта. Не было ничего.
Они не задумывались, что делают. Еджи обнял его, прижимаясь всем телом. Сладкий родной запах, из-под которого пробивается запах крови, который с них обоих не смыть никаким мылом. Все на месте. Все в порядке. Тело, предавшее его, снова было покорно одному желанию – быть рядом с красноволосым. И на секунду. Ровно на секунду Еджи и сам поверил, что ничего не произошло. Айя положил руку ему на шею и потянул к себе. Поцелуй мягкий, слишком мягкий.
Оми смотрел, как старшие товарищи целуются долго и исступленно, забыв обо всем на свете. Словно расставались не на день, а на десять лет. Потом он посмотрел на Кена, и внутри все оборвалось. На лице Сибиряка застыло выражение, которое трудно описать – боль и страх, отчаяние и надежда, почти безумие. Что же случилось? Что-то совсем непоправимое.
- Ран, - Еджи оторвался от его губ. - Пошли в машину.
Айя от этого предложения моргнул, но ничего не сказал. Он бы понял, если бы Еджи предложил пойти в комнату, но в машину…
- Пошли, - согласился он и посмотрел на Оми. Тот махнул рукой.
- Да идите. Ничего страшного. Я сам закончу отчет.
- Спасибо, - кивнул Абиссинец и пошел вслед за любовником обратно на улицу.


- Еджи, что случилось? – тихо спросил Айя, когда они вышли на крыльцо.
- Я… Я все расскажу, - Еджи достает ключи от своей машины. - Пошли.
Айя снова удивленно приподнял бровь. Что могло случиться? Что они сделали с миссией? Неужели провал? Такого давно с ними не случалось. Неужели наркодиллер оказался более крепким орешком? Придется вернуться туда всем вместе.
Еджи сел за руль. Айя устроился рядом с ним и снова попробовал заговорить:
- Еджи, вы провалили миссию?
- Да, - Балинез повернул ключ и вырулил с парковки. - Так случилось.
- Прекрати психовать, - Айя вздохнул. - Куда мы едем?
- Не знаю, - Еджи пожал плечами. - Куда-нибудь.
- Ладно, - Абиссинец недоуменно посмотрел на возлюбленного. Да что с ним происходит?
Они молчали всю дорогу. Минут десять, наверное. Еджи въехал на галечный пляж и заглушил мотор.
- Мы упустили объект, - Еджи посмотрел на него и слабо улыбнулся. - Совсем по-глупому.
- И из-за этого ты такой взъерошенный? – Айя протянул руку и коснулся его щеки. - Это плохо. Очень плохо. Но тварь тьмы все равно не задержится на этом свете. Завтра же мы об этом позаботимся.
- Знаю, - Еджи потерся об его ладонь щекой. - И ссора эта дурацкая.
- Да. Дурацкая, - согласился Айя и, помолчав, добавил. - Ты прости меня. Я знал, что ты волнуешься, но это не должно отражаться на работе…
- Ты тоже хорош, - Еджи усмехнулся. - Ты мог послать меня с Оми, и не послал. Тоже волновался. И поступил как эгоист…
- Возможно, - не стал спорить Айя. - Мы немного поговорили с Оми. И когда он успел стать таким рассудительным?
- Повзрослел, - Еджи потянулся к Айе, обнял и поцеловал.
Абиссинец тут же запустил пальцы в волосы блондина, притягивая его к себе. Было невероятно приятно снова ощутить прикосновения любимых рук, терпкий вкус губ.
Еджи подался вперед, не отрываясь от губ Рана, перекинул ногу вперед, развернулся и медленно, но верно перетек на колени своего любовника, оседлав бедра. Они целовались несколько минут, осторожно, нежно. Балинез знал, что через несколько минут он сам все это разрушит, но горячее тело Айи было так близко, так невероятно соблазнительно. Еджи разорвал поцелуй и посмотрел в лицо любимого. Чуть прикрытые фиалковые глаза, безупречные черты лица. Никакой холодности, к которой они все успели привыкнуть за эти годы. Еджи судорожно обнял его за плечи.
- Миссия прошла совсем плохо, - прошептал он.
- Что случилось? – горячие пальцы Айи гладили его по спине.
- Мы были в клубе. Сняли комнату со столиком, рядом с тем местом, куда должен был прийти объект. Там только тонкая стенка, - Еджи уткнулся носом куда-то в ключицу Айе и говорил ровно и тихо. - Мы сделали заказ для прикрытия и даже спустились раз ненадолго потанцевать. Все шло хорошо. Никто ничего бы не заподозрил. Только объект все не появлялся. Время было уже за полночь. В баре у танцпола бармен смешал нам два каких-то коктейля. Мы выпили. А потом… Нас чем-то опоили. Я почти ничего не помню… Как черный провал в памяти. Кен меня… трахнул.
Еджи замолчал, боясь поднять голову и увидеть глаза Айи. Он и так себе представлял, как сейчас меняется их выражение. То, что произошло потом, было вполне ожидаемо, хоть и не менее больно. Айя рывком открыл дверь и одним ударом швырнул его на землю. Галька зашуршала, когда Еджи покатился по ней. Абиссинец подошел, присел рядом, взял его за волосы и резко дернул вверх, заставляя Еджи посмотреть на себя. Балинез в этот момент не чувствовал уже ничего, ни страха, ни горя, только оглушающую пустоту. Он ведь знал, на что шел. Но глаза Айи заставили его отшатнуться. Черные, полностью безумные.
- Повтори, - потребовал он.
- Ран…
- Повтори! – рявкнул он.
- Кен трахнул меня, - послушно повторил Еджи, понимая, что надо что-то другое сказать, но слов не было.
- Почему ты позволил ему? – не слова, а приглушенный рык.
- Я же сказал – я ничего не помню. Они нам что-то подмешали. Кен был такой же обдолбаный… У него вообще на мужиков никогда не стояло.
- А на тебя встало? – опасно прищурился Абиссинец и потянул за волосы сильнее, заставляя выгнуть шею, поставил колено ему на живот, прижимая к земле. Еджи дернулся. Было почти не больно, только немного странно. Он успел отвыкнуть от того, каким может быть его любовник. Он снова посмотрел на Айю. Обычно он был с ним ласковым и очень страстным, но Еджи всегда знал, что в нем это есть, наклонности садиста. Но и сейчас эта жестокость не взяла в нем верх, как бы он не хотел сам себя в этом уверить. Просто боль затопила сознание до краев и хлестала из него, обретая единственную форму, которую знал Абиссинец – злость.
- Я не помню, - Еджи не чувствовал в себе сил, сопротивляться этой злости и говорил тихо. - Ран, я хотел, чтобы ты знал…
- И какой реакции ты от меня ждал? - Айя низко наклонился к его лицу, сжимая в кулаке его волосы.
- Я думал – ты убьешь меня, - Абиссинец в гневе прекрасен, как низверженное на землю божество. Еджи выгнул спину и потянулся к его лицу. Коснулся губами горячих губ. Айя замер на одну секунду, борясь с желанием ответить на поцелуй, вдавить Еджи в землю, а потом взять его прямо здесь, на этом пустом пляже, и столь же сильным желании ударить его по лицу, наотмашь, чтобы вбить хоть чуть-чуть здравого смысла в эту белобрысую башку. Он просто чуть отстранился от него, не отпуская его волосы и не убирая колена с живота. Еджи не сопротивлялся. Совсем. Айя усмехнулся. Он хотел получить свое наказание сейчас и забыть о том, что сделал. Еджи и Кен. Абиссинец скрипнул зубами. Как и чем они могли так упиться, что занялись этим?
- Где вы это сделали? – спросил он, глядя, как покорно лежит на земле Еджи, раскинув руки, и смотрит на Айю со смесью боли и нежности. Абиссинец снова сжал зубы. Никто на него так не смотрел. Только Еджи. И никто никогда не будет смотреть.
- Прямо в клубе, - тихо ответил Еджи. - Я почти ничего не помню… Мы проснулись только под утро…
- Такое могло случиться только с тобой, - сквозь зубы процедил Айя.
- Почему?
- Потому что ты потаскуха, и всегда ей останешься.
- Ран…
- Что «Ран»? – Айя разжал пальцы, выпуская его волосы и чувствительно толкая в плечо, опрокидывая на гальку. - Тебе есть еще что сказать?
- Я не изменял тебе. Я бы никогда такого не сделал, если бы был в себе… А Кен… Он вообще в шоке от произошедшего…
- Охотно верю, - Айя фыркнул. - И как тебе? Понравилось?
- Ран, - Еджи испугал его ироничный тон, больше чем предыдущая вспышка злости. Айя часто бывал зол. Но сейчас он больше походил на сумасшедшего. - Ран, я же объяснял тебе… Я не помню!
- Да? – Абиссинец усмехнулся. - Ну, тогда я скажу тебе. Думаю, понравилось.
Айя убрал с него колено и собрался встать. Разговор окончен. Он ему не верит. Еджи слышал, как рушится мир вокруг него. Осыпается со звуком, похожим на шелест прибрежной гальки.
- Ран! – он поймал его за руку. - Пожалуйста. Я люблю тебя.
- Это старый прием, Еджи, - Айя снова усмехнулся. - Я на него не куплюсь.
- Тогда, - Балинез прижался лицом к его ладони. - Тогда убей меня.
- Я… Боюсь, что уже не могу этого сделать, - сказал Абиссниц, отворачиваясь.
Он отнял свою руку у Еджи, встал и побрел к машине, сел на водительское место, захлопнул дверь. Заурчал мотор. Через несколько минут Еджи остался на пляже совершенно один. Похоже, его бросили в прямом и в переносном смысле слова.

[Chisako.]

Айя открыл окно в машине. Ветер ворвался в салон. Растрепал волосы. Запах моря и бензина. На секунду Айя забыл обо всем. Осень в этом году была теплой, дурманящей. Ее нежные пальцы гладили по лицу, напоминая об осторожных холодных пальцах Еджи. Айя чувствовал, как остывает гнев на любовника, сменяясь разочарованием. А что он хотел? Он ведь знал, с кем встречается. Но Кен – это перебор даже для Еджи. Как он мог? И главное - как мог Кен? Воображение услужливо дорисовывало картины, от которых Айю бросало в жар. Он представлял, как Хидака трахает его Еджи, а тот в ответ стонет, почти как позапрошлой ночью. Отчаянно, задыхаясь. Каждый толчок внутрь его тела вырывает новый стон. Волосы разметались, тонкая струйка пота течет по виску. Ему хорошо, так хорошо, что он не скрывает этого. Приподнимает бедра навстречу толчкам. И все это видел, чувствовал Кен. Злость снова удушливой волной поднялась в душе. Как он посмел? Причина собственной злости была Айе не до конца ясна. Предательство Еджи? Или то, что это был Кен? Лучше было бы, если бы это был кто-то, кого он не знает, и никогда не узнает?
И Еджи вел себя странно. Словно не понимал, что же собственно сделал. Или понимал?
- Тогда убей меня.
Он словно во сне. Был готов к побоям. К смерти. И вел себя как дурак. Словно, если Айя побьет его – этим все и закончится. И, похоже, чувство вины было ему чуждо в корне.
Айя подъехал к дому. Припарковался. Вышел. Постоял, облокотившись о крышу машины. Горький вкус похмелья от собственного недолгого счастья. И подлый червячок надежды грыз изнутри, подтачивал основы решимости: «А вдруг он действительно не виноват? Его опоили? Он просто жертва». Айя чертыхнулся сквозь зубы и пошел к дому.
В коридоре был полумрак. Свет горел только в гостиной и у ванной наверху. Айя снял обувь и тихо прошел к лестнице. Ему сейчас никого не хотелось видеть, особенно… Он столкнулся с Кеном на самом верху лестницы. Сибиряк замер на месте, глядя на поднимающегося навстречу командира. Бежать было глупо и поздно. Когда Айя поднял взгляд, Кен понял – он обо всем знает.
- Что с Еджи? – вслух спросил он, понимая, что Айя приехал один и холодея от мысли об этом.
Абиссинец молча шагнул к нему. Движения плавные, сильные. Взял рукой за плечо и швырнул об ближайшую стену. Кен ударился спиной и охнул.
- Айя, успокойся…
- Заткнись! – он уперся руками в плечи Кена и низко склонился к его лицу, рассматривая, словно силясь что-то понять.
- Айя… - голос как-то резко охрип. Кен видел, что у Айи пьяные безумные глаза. Абиссинец склонился ниже, так, что его дыхание обжигало губы Кена.
- Отдай, - сказал Айя, и Кен не сразу узнал его голос. Чужой. Точнее тот голос, который они слышали до этого много раз, но это было давно.
Отдать? Отдать что?
Несколько минут они так и стояли, а потом Кен положил ладонь поверх Аиной руки у себя на плече.
- Если бы я мог вернуть тебе ночь, проведенную с ним, то я бы это сделал, - тихо сказал он.
В какой-то момент Кену показалось, что Абиссинец его сейчас поцелует. И будет терзать его рот, чтобы отнять все поцелуи, что подарил ему Еджи. Но он только тяжело выдохнул ему в губы и отступил на шаг, выпуская его плечи.
- Мне жаль, Айя, - Кен наклонил голову на бок, пытаясь понять, что творится с Айей. - Это самое глупое, что происходило со мной за всю жизнь…
- Рад за тебя, - Абиссинец, отвернулся. - Завтра мы вернемся в этот клуб. Только ты и я. Еджи туда больше не пойдет.
- С ним все в порядке? Ты его не…? – Кен неопределенно повел в воздухе рукой.
- С ним все в порядке, - холодно сказал Айя. - Вернется через пару часов. Если захочет.
Он резко повернулся и ушел в свою комнату. Кен посмотрел ему вслед. Могло быть и хуже. Гораздо хуже. Айя действительно стал спокойнее после общения с Еджи. Сам Балинез бы списал это на активную половую жизнь. Но Кен-то знал, что все не так просто. Было похоже, что любовь Еджи по-прежнему хранила Абиссинца, даже если он в нее больше не верил.

[Chisako.]

Глава Два

Мы мед и яд,
Мы плюс и минус,
Но ты моя необходимость.
И если между нами пламя,
Пускай пылает до конца.
Меняю снова гнев на милость,
Меня надолго не хватило.
Но то, что ты мое светило
Невозможно отрицать

Кто теперь кого главнее
Не считается,
Что теперь тебе еще рассказать.
Мне казалось, это только нас двоих касается.
Посмотри в мои глаза.
Нам нельзя, нельзя назад

Не знаю, как дальше
Но без боли, без фальши
Стать капельку проще
Вслепую на ощупь
(с. Бумбокс и Надин)


Следующий день для Ёджи прошел как в тумане. Он работал в магазине с ребятами. Двигался, возможно, что-то говорил. Айя даже не смотрел на него. Скользил взглядом, как по пустому месту. А он умел это мастерски. Ёджи не спал ночью. Он возвращался домой пешком. Пришел часов в двенадцать, упал, как был, одетым на кровать и пролежал, глядя в потолок до самого утра. Потом встал и как был, поплелся вниз, в магазин.
Растрепанный, в помятой майке, на джинсах пятна от морской соли – девушек он в магазине сегодня только пугал. Да и побриться, наверное, стоило.
Айя выглядел лучше. Немного мрачноватым, но в целом как обычно.
Кен непривычно тихий. Не смеялся, не подкалывал Ёджи. Было похоже, что ему просто тошно от всего этого.
Оми переводил взгляд с Ёджи на Айю, а с Айи на Кена. Любовный треугольник, блин! Неужели ничего нельзя исправить? Оми не привык к такой мысли. Но день шел к вечеру, а атмосфера в магазине становилась все более гнетущей.
Когда они сидели за столом, Кен как-то странно посмотрел на Айю и спросил, впервые за день обратившись к нему прямо.
- Мы идем сегодня?
- Да, - коротко ответил Айя.
Оми поражался перемене произошедшей с их командиром. Всего за сутки он вернулся в свое привычное закукленное и немного злобное состояние.
Ёджи поднял голову от тарелки и удивленно на них посмотрел, но ничего не сказал.
- Куда вы собрались? – вместо него спросил Оми.
- В тот клуб. Закончить миссию, - Айя отставил тарелку.
- Но почему Кен? – удивился в свою очередь Оми.
- Тебя могут просто не пропустить, - со вздохом сказал Абиссинец. - Ты слишком молодо выглядишь.
- Понятно, - Оми бросил быстрый взгляд на Ёджи. - Не надейтесь слишком сильно, что он будет там и сегодня. Я попробую собрать информацию после ужина. Посмотрим, что можно сделать.
- Хорошо, Оми.
Ёджи не сказал ни слова. Оми это начинало злить. От Кена он знал, что произошло на миссии, но Айя вел себя глупо. Совершенно не по делу были его приступы ревности. Однако Бомбеец не собирался вмешиваться. Ему все время казалось, что здоровые силы победят сами. Может, он был полным болваном, но он верил Ёджи. Он бы не стал изменять Айе. Он так смотрел на Абиссинца, что ему нельзя было не верить. Ёджи тоже дурак. Ведет себя как… как мужик. Если бы на его месте была женщина, то они бы давно помирились. Она бы немного покаялась, приласкалась, и они бы помирились. Трудно быть геем. Оми задумался над этим, дожевывая ужин.
Наконец, они разошлись по комнатам, оставив Ёджи убирать со стола. Была его очередь.
Кен у себя в комнате вытащил из шкафа те вещи, что в прошлый раз дал ему Ёджи. Придется надеть их. Они вызывали плохие воспоминания, но ничего более подходящего у него все равно не было. Интересно, а что наденет Айя?


Ёджи подошел к двери Айи и замер. Стоял прислушиваясь. В комнате Абиссинца было тихо. Так тихо, словно за дверью даже не дышали. Ёджи постучал.
- Убирайся, - был ответ.
Балинез никогда не отличался привычкой делать то, что ему говорят. Поэтому он повернул ручку и вошел в комнату.
- Ран, - Ёджи замер на пороге и его посетило сильнейшее чувство дежавю. Абиссинец стоял у окна, как в тот памятный вечер их первого неудачного признания. Стройный, строгий силуэт на фоне окна. Густые сумерки втекают в открытое окно, затапливают комнату. Только тогда стояла зима, и было холодно - так холодно, что никак было не согреться. Сейчас за окном звонкий осенний вечер, неотличимый от летнего.
- Ран…
- Я же сказал – убирайся, - ответил Айя, не поворачиваясь, но голос не был злым. Просто немного раздраженным.
- Почему ты едешь именно с Кеном?
- Хм… - Айя повернулся и посмотрел на него. - Ты тоже хочешь поехать?
- Если ты едешь, то я тоже, - решительно сказал Ёджи.
- Не выйдет, - качнул головой Абиссинец. - Ты останешься с Оми.
- Почему?
Ёджи подошел к нему, силясь превозмочь желание обнять красноволосого, уткнуться носом в его волосы и стоять так до рассвета. Лицо Айи было спокойным. И Ёджи совершенно запутался. Простит ли его любовник, или теперь он никогда его больше не сможет обнять? Что он чувствует? Ревность? Злость? Желание?
Айя тоже сделал шаг к нему, положил руки ему на бедра и поднял лицо, как всегда глядя прямо в глаза.
- Я не хочу, чтобы ты туда возвращался, - просто сказал он.
- Ран! – Ёджи осторожно и радостно обнял его. - Ты…
Но Айя не дал ему договорить.
- Ёджи, я не знаю.
- Не знаешь чего?
- Не знаю – верю ли я тебе. И смогу ли простить. Я не могу тебе этого обещать, поэтому сильно не надейся.
- Почему ты мне не веришь? – вздохнул Ёджи.
- Не знаю, - Айя не отводил взгляда, потом чуть нахмурился. - Мне все время кажется, что ни с кем другим этого бы не произошло. И Кен… вы с ним всегда были очень близки.
Теперь, когда Айя успокоился, говорить с ним стало гораздо легче. И одновременно сложнее. Первая злость схлынула, и оставила сухую злую же рассудительность.
- В том, что произошло, нет моей вины, - Ёджи прижался к нему теснее.
- В том то и дело, - вздохнул Абиссинец и отстранил его от себя. - Ты не понимаешь. И это волнует меня гораздо больше.
- Не понимаю чего? – Ёджи, лишенный любимого тепла, потерянно оглянулся.
Сколько раз они занимались сексом в этой комнате? Много. Много раз за последние месяцы. И все, что они так тяжело создавали – не хотелось терять. Быть объектом его гнева было легче, чем быть его самым большим разочарованием. И чего Ёджи, собственно, хотел? Чтобы он верил на слово бывшей шлюхе? Смешно.
- У тебя есть во что одеться? – спросил Балинез, так и не дождавшись ответа на прошлый вопрос.
- Да, - кивнул Айя. - Теперь уйди.
Ёджи послушно вышел и прислонился спиной к его двери. Айя его любит. И будет любить, но приходит время, когда этого попросту недостаточно.
Верность – понятие для Ёджи не существующее. И сейчас он бился в стену собственного непонимания. Какая может быть измена, если он любит Рана по-прежнему? Для него ничего не изменилось. Все кто были с ним до, и все кто, возможно, будет после – это не Ран, и не имеют к нему отношения. Его любовь не стала меньше. В чем же измена? Он даже не помнил ничего из того, что было между ним и Кеном. И он мог гарантировать, что к Кену он не испытывал того дикого желания, которое влекло его к Абиссинцу. Зачем же они это сделали? Мысли его ходили по кругу, не находя выхода.

[Chisako.]

Кен сидел за рулем. Айя рядом.
- Мы приехали, - Кен указал на вход. - Пойдем?
- Да, - невыразительно ответил Айя.
- Все в порядке?
- Да.
Кен вздохнул. Находиться рядом с командиром ему стало очень сложно. Чувство вины поднималось из глубин души, и многое другое, то, что Сибиряк считал давно и прочно в себе похороненным. Сожаление – для него было просто незнакомое слово. Нет ничего, о чем он стал бы жалеть. Убивать – так убивать. Умирать – так умирать. Ничего не стоило сожалений в этом мире. Жизнь была простой и яркой. Были друзья. Была работа. Была кровь на «когтях». Был Айя, который умел из тысячи путей выбирать правильный. Был Ёджи – всегда насмешливый и простой. Был Оми – заботливый и рассудительный. И мир треснул. Стоило ли винить в этом Ёджи, который первый сдвинул их роли?
Кен вышел из машины. Это место напоминало ему о позапрошлой ночи, когда они как ошпаренные удирали отсюда с Балинезом.
На Айе была белая рубашка, в вырезе которой висел тяжелый серебряный крест на толстом черном шнурке. Символизм, мать его. Кен боялся, что их остановят прямо на входе. У Айи было ледяное надменное лицо. С таким лицом не по клубам бы ходить, а по подиуму. Но охранник только бросил беглый взгляд на Абиссинца, потом на Кена и пропустил их внутрь.
Айя покосился на Сибиряка, пока они шли по лестнице.
- Ты был так одет? – спросил он.
- Да, - честно ответил Кен. Что подумал Айя, когда увидел на нем топ Ёджи? Что Балинез приодел его по своему вкусу? И почему он чувствует себя, словно попал между молотом и наковальней? Что-то творилось между этими двумя. Оми говорит – они выдержат. И почему у Кена не было уверенности в этом?
Когда они вошли в зал, Айя засветился. Его белая рубашка в неоновом свете выглядела очень вызывающе, просвечиваясь и обрисовывая контуры безупречного, накачанного тела. Айя тоже производил фурор вокруг себя. Совсем не так, как Ёджи. Балинез был из плоти и крови, само движение и секс. А Айя был словно фарфоровый истукан, небожитель во плоти. Безупречный. Интересно, за что его любил Ёджи? За то, каким он бывал в гневе и страсти? Или за это безупречное совершенство? Кен не понимал. Он сам любил скорость и силу. И только в этих двух словах заключалась его жизнь.
Они подошли к стойке. На этот раз они не стали заказывать столик. Кен о такой возможности даже не заикнулся, а Айя, похоже, просто не знал.
- Что будете пить? – спросил бармен, перекрикивая музыку.
- Ничего, - сквозь зубы процедил Айя.
Бармен как-то странно посмотрел на Кена и вернулся к другим посетителям.
- Наша цель должна была прийти в комнату наверху, - сказал Кен, наклоняясь к самому уху Айи. - Там свои официанты. Я пойду туда – спрошу, свободен ли тот номер, что этот ублюдок занимает всегда. И если да – то значит, он будет здесь сегодня.
- Хорошо, - Айя мотнул головой. - Иди. Я подожду здесь.
Кен ушел вверх по лестнице, а Айя вернулся к созерцанию бара. Здесь что-то подсыпают в выпивку? Зачем им это? Это дорого и ненужно. На каждого не напасешься дури. Чем это Ёджи и Кен были такие особенные? Может ли так быть, что кто-то узнал, зачем они пришли, и попытался их не ликвидировать, но вывести из строя. Айя понял, что уже всерьез обдумывает эту версию. Значило ли это, что он все-таки верит Ёджи? Хотел бы он и сам это знать. Музыка гремела, по танцполу скользили лучи, в центре танцевало человек десять. Клуб еще не наполнился. И вряд ли наполнится. Был будний день.
- Ран! – голос вырвал его из размышлений.
Айя даже не сразу понял, что окликают его. Он так давно сменил имя, что стал забывать. Только сестра и Ёджи звали его так. А раз ни его, ни ее здесь не было, то это не могли звать его. Простая логика разрушилась, когда он стал оборачиваться и понял, что узнает голос.
- Ран! – на лестнице стоял Чика. Прошло много лет, он сменил прическу, покрасился, но его невозможно было не узнать. Это был по-прежнему он. Чика смотрел на Айю странным взглядом. Словно узнавая и не узнавая одновременно.
- Чика, - одними губами произнес Абиссинец, чувствуя, как прошлое поднимается за его спиной медленно и неотвратимо.
- Ран! – Чика сорвался с места и метнулся к нему, словно Айя убегал от него, поймал его за руку. Оплел своими тонкими пальцами его запястье. - Ран! Я сразу понял, что это ты.
Он улыбался, но потом его улыбка поблекла.
- Ты не узнаешь меня? – уже тише спросил он.
- Чика, - Айя нашел в себе силы приподнять уголки рта. - Конечно, узнаю.
- Хорошо, - облегченно выдохнул парень, потом помолчал, сжимая руку Абиссинца и боясь его отпустить и, наконец, сказал. - Много лет прошло. Ты изменился.
- Ты тоже, - проронил Айя, вглядываясь в его лицо и заново узнавая.
- Может, отойдем немного, - предложил Чика. - Мне кажется, нам надо поговорить.
- Да, наверное, - можно сказать, что Айя растерялся. Ситуация была из ряда вон выходящей. Сколько еще времени Кен проведет наверху? Нельзя, чтобы он видел Чику. - Пойдем.
Айя повлек своего бывшего парня в коридор, потом на лестницу, наконец, они остановились за поворотом. Здесь почти не было слышно музыки и совсем не было людей.
- Ран! – Чика рванулся вперед, обнял его за шею и впился в губы, жадно целуя.
Айя так обалдел, что замер, позволяя чужому языку скользить по своим губам, потом внутри, коснуться своего языка. Все произошло очень быстро. Чика отпустил его и судорожно выдохнул.
- Прости, - сказал он, заглядывая ему в глаза.
- Зачем ты это сделал? - Айя осторожно коснулся собственных губ, пытаясь понять, что за чувство овладело им, и почему он позволил этому случиться.
- Когда-то давно я обещал себе, что если встречу тебя снова, обязательно поцелую.
- Вот как, - проронил Айя.
Он был в смятении. Он поймал себя на том, что думает о Ёджи. Что бы он ему сейчас сказал? Неужели блондин так безраздельно владел его разумом, что он не может сделать ни шага без мыслей о нем.
- Прости, Ран, - Чика не выпускал его руки. - Тебе это неприятно?
- Я удивился, - сказал Айя и замолчал, не зная, что добавить.
- Ты стал очень странным, - вздохнул парень. - Но мозоли на руке у тебя все такие же.
Он погладил пальцем мозоли на его руке от рукояти меча.
- Все еще занимаешься кендо?
- Да. Стараюсь.
- Ты как всегда немногословен, - Чика улыбнулся. - Некоторые вещи не меняются.
- А ты сюда часто приходишь?
- Частенько, - парень почему-то смутился. - Знаешь… я веду ночной образ жизни. Но сегодня я кое-кого ждал. И так рад, что встретил тебя.
- Чика, я не могу... – начал Айя, пытаясь остановить его ненужные слова.
- О, не думай ничего такого, - Чика рассмеялся как-то совсем невесело. - Я не претендую на тебя. Скажи только, ты любишь того парня, с которым сейчас встречаешься?
- Да, Чика, - Айя понял, что говорит правду, единственную существующую правду. - Я его люблю. Правда… возможно… мы не сможем больше быть вместе…
- Нет, - Чика заметно испугался. - Не делай этого, Ран!
- Он совершил непоправимое.
- Ран, - Чика заметался. Айя не понимал, что происходит. Почему ему так важно, кого он любит, и будут ли они в будущем вместе? Чика вышел из прошлого. Нет, ничего не укрылось от взгляда Абиссинца. Ни макияж, ни походка, ни плавные жесты, ни шальная искра в глазах. «Как у Ёджи», - неожиданно подумал он. Все вместе выдавало, что после него самого Чика менял парней слишком часто. Не нужно было никаких слов, чтобы это понять. Парень посмотрел на него, закусив губу, и похоже, на что-то решился.
- Чика, это все очень сложно. Давай не будем об этом.
- Скажи только – с ним все в порядке? Ведь ты пришел один…
- Да, с ним все хорошо, - удивленно пожал плечами Айя. - Почему ты спрашиваешь?
- Ран, - Чика схватил его за вторую руку. - Послушай меня. Поверь мне, раз не веришь ему. У меня ведь нет причин тебе врать. Ёджи не виноват в том, что случилось…
Айя шарахнулся от бывшего любовника, как от огня.
- Откуда ты…
- Дослушай!
Но Айя вырвал у него свои руки. Как-то неожиданно тень из прошлого оказалась слишком настоящей, реальной, насущной, причиняющей боль.
- Я принес кое-что для него, - продолжал говорить Чика. - И я отдам это тебе. Возможно, я сделаю хуже. Но если не сделаю – буду жалеть.
- Откуда ты знаешь Ёджи?
- Мы встретились в баре. Давно. Но я не об этом…
- Нет, об этом, - резко оборвал его Айя. Холод в его голосе могу остудить кого угодно.
- Какой ты стал колючий, - вздохнул Чика и осторожно потянулся пальцами к его лицу. - Совсем как чужой. Такого тебя я не знаю. Ты многое вынес. Но Ёджи любит тебя. Мы встретились с ним в этом баре позавчера. Мы давно знакомы. И не виделись больше полугода – если тебя это интересует.
- Интересует, - сквозь зубы процедил Айя.
В глазах плыло. То ли от шока, то ли от злости. Холодные пальцы гладили его по щеке.

[Chisako.]

- Не сердись. И лучше будет, если Ёджи не узнает о нашей встрече. Он всегда был добр со мной. Я не хочу сделать ему больно. Он не знает, что мы с тобой знакомы. И я не был уверен, пока не увидел тебя. Он говорил о тебе. Совсем немного. Сказал про цвет волос, назвал имя и я понял, что это ты. Вот уже вторую ночь я жду, когда он вернется сюда.
- Зачем? – снова растеряно спросил Айя.
Неужели мир так тесен? Как дорожная колея. И из нее никуда не деться?
- Тогда, в комнате, - Чика покусал губы. - В комнате, где был столик Ёджи – были камеры слежения. Хорошие камеры. Мой друг владеет половиной этого клуба. И я забрал вот это.
Чика вытащил из кармана минидиск в прозрачном футляре.
- Это запись. Она была сделана в их с Кеном комнате, когда они… были там. Я ушел немного раньше. Там все записано. Можешь посмотреть.
- Почему ты думаешь, что мне захочется смотреть? – устало спросил Айя. Он окончательно запутался. В своих чувствах, в поступках, в людях…
- Я понимаю, что это может быть больно, но просто возьми его, - Чика вложил диск в его ладонь. - Ты все поймешь. Когда они сняли номер, то стали вести себя как-то странно. И второму хозяину это не понравилось. Он приказал подсыпать им наркоту в напитки. Это все я узнал только на следующий день. В тот вечер я снял здесь симпатичного гайдзина, и ушел с ним наверх. Я не мог их остановить…
Айя попеременно то краснел, то бледнел. Их чуть не вычислили. Приняли за конкурентов. Могли убить. Ёджи не врал. Он не знал причин, но не врал.
- Ёджи, - Айя не понял, что произнес это вслух.
- Ран, - Чика улыбнулся. - Все хорошо. Возьми диск. Если не хочешь – можешь не смотреть. Но если посмотришь – ты все поймешь. Это единственный экземпляр. Я забрал его. Больше этого никто не видел.
- Спасибо, - Айя посмотрел на диск в своей руке и повторил. - Спасибо.
- Вот и хорошо, - парень вздохнул. - Пошли обратно?
- Да, - Айя в нерешительности остановился. - Знаешь… я здесь не один…
- А? – Чика обернулся. - Только не говори, что Кен-кун с тобой.
Абиссинец вздохнул. Ну конечно. Чему удивляться? Если он встретил Ёджи здесь позавчера, значит, он не мог не познакомится с Кеном.
- Да. И он, наверное, меня уже ищет.
- Тогда пошли, - обрадовался Чика. - Я хочу с ним поздороваться.
Айя снова вздохнул. Шила в мешке не утаишь. Пусть будет, как будет.
Кен выскочил из зала, когда они уже почти спустились с лестницы.
- Айя! – Кен увидел его. - Куда ты делся! Какого черта я мечусь по залу, как сумасшедший?
- Ран, - Чика подергал его за рукав. - А почему «Айя»?
Абиссинец перевел взгляд с Кена на Чику, потом обратно. Ответа он не знал. Точнее знал, но не тот, который можно было произнести. Когда он пришел в себя у Вайс – он уже получил это имя. Говорят, он звал сестру в бреду. Он не помнил. А потом он привык. Он - Айя.
- Здравствуй, Кен-кун, - Чика улыбнулся Сибиряку, понимая, что ответа от своего бывшего так и не дождется. Ран всегда был таким. Можно даже сказать, что сейчас он стал чуть более разговорчивым.
- Чика, - Кен удивленно на него уставился. - Здравствуй.
- Как ты? – Чика отпустил рукав Айи. - Хорошо выглядишь.
- Нормально, - недоуменно ответил Кен, начиная понимать, что чего-то не понимает. - Чика, а ты.. вы… знакомы?
Он посмотрел на Айю, надеясь получить ответ от него, но тот только пожал плечами.
- Ой, Кен-кун, - усмехнулся Чика. - Это длинная история. Мы когда-то были знакомы. Давно. Когда еще в старшей школе учились.
- Вот как? – удивился Сибиряк. - Как тесен мир.
- Не то слово, - процедил сквозь зубы Айя.
Он неожиданно подумал, что Чика ведь не просто общался с Ёджи. Он спал с ним. Наверняка спал. Вот что между ними были за отношения еще полгода назад. Как-то Ёджи ему сказал, что у него был парень, похожий на Айю и поэтому он с ним спал. Значит, он имел в виду Чику.
- Я кое-что узнал, - вспомнил Кен и, покосившись на Чику, продолжил. - Мы можем здесь не задерживаться. Того, зачем мы пришли – сегодня не будет. Может, Оми чего раскопает.
- Понятно, - Айя и так был на сегодня перегружен нужной и ненужной информацией и впервые радовался, что миссию можно отложить. Цель сегодня не появится. Значит, он может вернуться к Ёджи.
- Вы уже уходите? – разочаровано протянул Чика.
- Да, - кивнул Абиссинец.
- Жаль. Было так приятно тебя снова увидеть, - он помолчал. - Прости меня за Ёджи.
- Ты его не любил? – внезапно для самого себя спросил Айя. Он был почти в этом уверен, но хотел это услышать. Ответ его немного шокировал.
- Нет. Я любил тебя, - улыбнулся Чика. - Но это было давно.
- Чика…
- Все в порядке, Ран, - парень кивнул ему. - Может быть, если бы все было иначе, я бы сейчас не заботился о вашем с Ёджи счастье. Поэтому все к лучшему. Пошли, я провожу вас.
Они пошли вверх по лестнице к выходу. По пути Чика отцепился от Айи и подхватил Кена под руку.
- Ты не передумал на счет моего предложения?
- Чика! – Кен покосился на Айю. Сейчас Абиссинец подумает о нем черти что. Неужели ему Ёджи было недостаточно? Тоже нашелся покоритель мужских сердец. Ну, нет. Теперь его ни к одному гею на аркане не подтащишь.
Они вышли в холл. Дверь на улицу была открыта. Охранник стоял снаружи. У зеркала две девушки смеялись, подкрашивая губы.
- Ну, Кен-кун, - Чика разочарованно вздохнул. Он действительно хотел этого парня с сильными руками и взъерошенной челкой. Хотя бы один раз. Черт! Почему Ёджи достается все то, что так хочется ему!
- Это действительно плохая идея, - сказал Кен.
- Ты такой хорошенький, - Чика на секунду прижался к Сибиряку всем телом, обещая очень и очень хорошую ночь, а потом отстранился. - Но как хочешь.
- Извини, - Кен уже даже не смутился. Похоже, он ко всему этому стал привыкать. Вот уж о чем он никогда не думал - что это похоже на убийства. После первого легче.
Айя не смотрел в их сторону. Думал о Ёджи. Вертел в руках диск. Он совсем не был уверен, что хочет увидеть то, что на нем записано.
- Пока, Кен-кун, - он махнул рукой. - Ты первый мужчина, который отказал мне дважды.
Кен не удержался и засмеялся. Все так просто и естественно. Есть секс, или его нет – не заморачиваться. Наверное, Ёджи это в нем и нравилось.
- Прощай, Ран, - Чика посмотрел на него долгим взглядом. - Вряд ли мы еще увидимся.
- Да, - Абиссинец кивнул. - Спасибо.
- Не за что, - и он ушел по лестнице вниз.
Айя и Кен вышли на улицу. Охранник недоуменно посмотрел на них. Зачем было приходить, чтобы через час уйти?
У машины они остановились.
- Айя, - окликнул его Кен, понимая, что командир пребывает в своих мыслях и, похоже, не собирается оттуда возвращаться.
- Что? – Абиссинец поднял на него взгляд.
- Мне кажется, - признался Кен. - Что на меня ты злишься несколько меньше, чем на Ёджи.
- Ты прав. Тебе кажется, - Айя открыл дверь и сел в машину.
Кен только вздохнул. Как Айя вообще не убил Ёджи до сих пор, с таким-то характером. Непонятно.

[Chisako.]

Дома Абиссинец разулся, тихо поднялся по лестнице и заперся в своей комнате. Положил диск на стол. Потом разделся. Ушел в душ. Снизу слышались голоса. Кен коротко объяснял, что они ничего не узнали и поэтому вернулись так быстро.
Когда Айя вышел из ванной, в доме было тихо. Все сидели по своим комнатам, как мыши под веником. И, возможно, он сам был этому причиной. Он вернулся к себе. Хлопнула дверь ванной. Кен пошел смывать с себя въедливый сигаретный дым. Айя стоял посреди темной комнаты. Диск лежал на столе, поблескивая в свете, падавшего из окна от уличных фонарей. Компьютер есть внизу, в подвале, еще ноутбуки у Оми и Ёджи. Айя понял, что решение уже принято. И он зря обдумывает его. Он сдернул с себя полотенце, бросил его на диван. Оделся. Чистая грубая ткань льняных брюк неприятно касалась кожи.
Айя взял со стола диск и пошел в подвал, где стоял компьютер. Если ничего нельзя спасти, остается только увериться в этом.
В подвале было тихо и пусто. Айя включил компьютер. Замелькали лампочки, тихо зашуршал системный блок. Абиссинец так и не решился сесть, просто вставил диск, открылось окно автозапуска, нажал «энтер» и отошел на шаг. Запись была очень четкой, а звук шел с небольшим запозданием. Он смотрел, как Ёджи и Чика входят в комнату, а Кен выуживает из ведра бутылку. Похоже, запись была не с начала. Просто кусок, вырванный с камер слежения. Ёджи был веселым, немного растрепанным и невероятно сексуальным в своем коротком топе и низких брюках на бедрах. Вот он сел на диван и закурил. Айя иронично приподнял бровь. Разве он просил его когда-нибудь бросить курить? Зачем он это делает, если ему так хочется? Потом они говорили о работе, пили. Все было более чем благопристойно. Чика легко и просто назвал себя шлюхой. Впрочем, Айя не был удивлен. Чика спросил Ёджи, счастлив ли он, и тот ответил только «Да», а на лице отразилось странное чувство. Айя никогда не видел у него такого умиротворенного выражения лица.
Он со странным любопытством понаблюдал, как Чика домогается Кена, а тот, опешивший от такого, пытается объяснить, что он не по этой части. Ёджи раскованно смеется. С ним самим он никогда так не смеялся, - внезапно подумал Айя.
Когда Чика ушел, Ёджи с Кеном завели странный разговор. Они казались поддатыми. Причем оба. Хотя Ёджи немного больше. Айя понял, что краснеет, когда услышал, что именно они обсуждают. Ёджи назвал Айю сладким и доступным, потом стянул с Кена перчатку и положил его руку себе на живот. Рука Кена послушно двинулась, поглаживая золотистую кожу. Айя вдруг понял, что все остальное он может не смотреть. Прямо сейчас он готов был подняться наверх, выбить дверь в комнату Кена и свернуть ему шею, за то, что он так запросто трогал его Ёджи, а потом пойти к Ёджи и затрахать эту потаскуху насмерть. Чтобы он больше никогда не сделал ничего подобного. Айя прикипел взглядом к экрану, глядя, как Ёджи трогает Сибиряка за плечи. Из ступора Абиссинца вывел вопрос Кена:
- Ты понимаешь, кто перед тобой?
Ёджи чуть повернулся, и Айя увидел его взгляд. Совершенно бессмысленный. Похоже, Кен это тоже заметил, что и сказал вслух. Потом был еще один разговор, в течение которого Айя незаметно для самого себя вцепился пальцами в спинку стула. Они снова говорили о нем. Им, что больше поговорить не о чем? Абиссинец впервые в жизни почувствовал, что сейчас упадет в обморок. Кровь ударила в голову, глаза начало застилать красным. Он тряхнул головой. Сомнений не было – Ёджи был обдолбанным до такой степени, что уже не понимал, что говорит и что делает тоже. Он сам поцеловал Кена, но к этому моменту Айя был уже в таком состоянии, что вряд ли что-то могло шокировать его больше.
Чуть позже он понял, что ошибался. Изображение шло, чуть подрагивая и мигая. Кен честно пытался остановить обезумевшего Балинеза, который начал раздеваться, сидя прямо на коленях Кена. Айя глухо зарычал сквозь зубы. Ёджи был таким только с ним. И неожиданно для себя самого Айя понял, что не хочет его отдавать.
- К черту, Ран!
Абиссинец вздрогнул. Ему послышалось?
Кен стянул с Ёджи штаны и стал трогать его везде. Камера давала изображение только с боку, и Айя не видел вторую руку Кена, но по реакции Балинеза понял, что именно он делает. Ёджи постанывал хрипло и сладко.
Спинка стула жалобно затрещала под руками Абиссинца, но он этого даже не заметил. Кен поднялся и обхватил Ёджи руками, тот был как послушная кукла. Когда Кен стал входить в его тело, ноги у Айи подкосились окончательно. Он опустился на колени перед компьютером. Что он делает? Зачем? Ему же, твою мать, больно! Но ничего нельзя было изменить. Кен на его глазах брал его любовника, так, как это практически невозможно сделать. Ёджи выгибался в его руках от боли.
- Ёджи, - Айя понял, что во рту у него пересохло, а этот кошмар никак не заканчивался. Кен стал толкаться в послушное, сведенное болезненной судорогой тело.
- Ран… Ран… больно…
Теперь ему точно не послышалось. Ёджи звал его по имени. Он вообще не понимал, с кем он трахается. Чертова потаскуха! Черт! Упрямый Балинез в постели с ним никогда не признался бы, что ему больно. А Айя делал ему больно неоднократно. Почему он сказал это сейчас? Кен, должно быть, порвал его сразу, как только вошел. У Ёджи была тугая задница. Наверное, Сибиряк тоже не в себе, раз не обращает внимания на то, в каком состоянии Ёджи.
- Ран, трахни меня… Так, как ты этого хочешь…
«Ты думаешь, что это я, - обреченно подумал Айя, - что это я обнимаю тебя, вхожу в твое тело, причиняю такую боль. И ты готов принять все».
Ёджи запрокидывает голову, и Айя видит его лицо. Пустые кукольные глаза, и боль.
- Ран! Ран! Ран!
Кен целует его. Потом выходит из него и коротко хрипит, кончая. Айя даже рад, что не видит всего в подробностях.
- Ран, пожалуйста…
Все что угодно. Айя сам хрипит и судорожно глотает ртом воздух. Он видит, как Ёджи дрожит, кончая на живот Сибиряка, а потом обессилено падает на него. Они оба отключаются почти сразу. Айя смотрит, как они спят. Идут минуты. Ёджи скатывается с Кена, не просыпаясь, и ложится рядом. И они спят. Ёджи выглядит измученным. На нем только топ, который бесстыже задрался, а Кен почти полностью одет.
Абиссинец, наконец, начинает воспринимать реальность. Он стоит на коленях перед компьютером. Спинка стула выломана. В подвале тихо и пусто, как и всегда. И Айя возбужден. Чертовски возбужден. Он, наверное, извращенец.
Мысли путаются. Кровь шумит в ушах. Ёджи трахался с ним, даже если его не было рядом. Это действительно тяжело назвать изменой. Скорее похоже на изнасилование. Столько боли было в этом соитии, что Айя поражался, как Ёджи смог кончить. Вопреки его собственным утверждениям, Балинез мазохистом не был. Ему нравилось получать удовольствие.
Запись закончилась. Экран стал темным. Айя дрожащей рукой вытащил диск и, пошатываясь, поднялся на ноги. Он должен идти. Немедленно. Он должен сделать…

[Chisako.]

Ёджи вздрогнул, когда дверь в его комнату без стука открылась. Он, как и вчера, лежал на диване, глядя в потолок. Айя вошел и закрыл за собой дверь.
- Ран, - Ёджи сел на постели. - Что случилось?
- Ёджи, - Айя подошел к нему и Балинез понял, что он возбужден. Глаза черные, руки подрагивают, а льняные штаны совершенно не скрывают полный стояк.
- Ран, почему ты так… - всерьез испугался Ёджи, но договорить он не успел. Айя упал на колени перед ним и судорожными движениями начал стаскивать с него штаны.
- Ох, твою мать! - Балинез так ошалел от происходящего, что не нашел сказать ничего умнее. Это так выражается, что Айя его простил? Или он сейчас ему такое устроит, что Ёджи пожалеет не только о том, что произошло между ним и Кеном, но и о том, что вообще родился. В любом случае, сопротивляться он не станет. Хотя и не уверен, что его задница способна хоть на что-то, после того, что с ней сделал Кен. Но если это Айя… то все в порядке.
Абиссинец стащил его штаны до колен и взял в руку член. Ёджи почувствовал, что у него встает. Еще бы нет! Тут бы встало и у мертвого, когда обычно такой невозмутимый Айя, возбужденный как мартовский кролик, срывает с него штаны и умело ласкает рукой, при этом многообещающе облизывая губы. Он так прекрасен в этот момент, что Ёджи тянется пальцами к его волосам, перебирает красные пряди. И все-таки, что происходит?
- Ран, что происходит? – выдыхает Ёджи, толкаясь ему в руку.
Но Айя не отвечает. Он сдергивает его штаны до конца, раздвигает ноги и обхватывает его член губами. Абиссинец ласкает его ртом быстро и жадно, словно это единственное, что ему сейчас нужно. Словно он умрет без этого. В подтверждение этого Айя стонет, не выпуская его члена изо рта. Даже наоборот, вбирая его глубже. Ёджи чувствует осторожное прикосновение зубов и горячий гладкий язык, облизывающий головку. Айя упирается одной рукой ему в грудь и сильно толкает. Ёджи понимает, что от него хотят. Он ложится на спину.
- Ммм, - снова стонет Айя.
Да, что происходит? Айя, в общем-то, относился к минету без фанатизма. Ему нравилось его получать и иногда делать, но чтобы это вот так выражалось, Ёджи видел впервые. Он понимает, что долго не продержится. Айя ласкает одной рукой его яички, второй придерживает член у основания. Все остальное он делает ртом. Вылизывает, посасывает, насаживается. Ёджи даже кажется, что он давится, но не останавливается.
Балинез стонет. Ему остается всего чуть-чуть. Если Айя не остановится… Если у Абиссинца так стояло с самого начала, то что с ним сейчас? И мысль о горячем члене любовника срывает его с катушек.
- Ран! Ран, пожалуйста, трахни меня. Я не могу больше. Хватит. Я сейчас кончу. Трахни меня, Ран…
Мысль, что он может кончить, только от того, что Айя войдет в него (только бы вошел) сводит с ума…
- Ран! – Ёджи вцепляется в Аины волосы и выгибается дугой, кончает ему прямо в рот.
Не меньше минуты Балинез приходит в себя. Что только что произошло? Айя чуть отстраняется, он вылизал все до последней капли. Абиссинец бесцеремонно приподнимает его ноги. Ёджи не понимает, что он делает. А потом до него доходит. Айя увидел его жестко оттраханную задницу. Вот куда он смотрит. Ёджи приподнимается. Он все что угодно отдал бы сейчас, чтобы увидеть лицо любимого, но Айя низко склонил голову и не понять, о чем он думает. Потом Ёджи снова чувствует его горячий язык. На этот раз он вылизывает его задницу. Он делает это осторожно. Обводит языком тугое колечко. И Ёджи понимает, что сейчас чокнется. От того, что Айя так бережно ласкает его там. Это не больно, хотя должно быть. От того, что обе Аины ладони продолжают поглаживать его. А это значит, что он даже сам собой не занимается и его член наверняка болезненно пульсирует. И от того, что Ёджи до сих пор не знает - прощение это или наказание.
- Ран, - всхлип, а не стон. - Ран, хватит…
- Больно? – тихо спрашивает Абиссинец, не поднимая на любовника взгляда.
- Нет, - Ёджи мотает головой и приподнимается на локтях. - Нет. Но ты… Тебе же самому больно. Ты можешь вставить мне…
- Нет, - Айя наклоняется вперед, снова поглаживая его языком там.
- Почему? – Ёджи начинает понимать, что секса сегодня не будет. Айя жалеет его. Он словно знал, как именно это сделал Кен. Он такой бережный, нежный, каким бывал очень редко.
Айя касается его ануса пальцем, осторожно проникает внутрь. Ёджи снова всхлипывает. Да что же он его мучает?
- Давай я тогда… - он тянется к Айе руками, заставляет оторваться от себя. Гладит его пальцами по лицу. - Любимый…
Абиссинец вздрагивает от этих слов и этих прикосновений. Ёджи осторожно отодвигается, опускает ноги на пол и садится. Айя в этот момент такой сексуальный. Только почему он упорно не смотрит ему в глаза? Ёджи ловит его взгляд, но это ему никак не удается, и он опускается на колени рядом с ним, обнимает за шею.
- Ёджи, - Айя, наконец, смотрит на него. Взгляд немного потерянный. Балинезу не нужно слов. Он так и не простил его до конца. Но если он все еще хочет его. Хочет до такой степени, что не может сдерживать себя, то у них еще есть шанс.
- Сделай то, что тебе хочется, - Ёджи шепчет ему прямо в губы.
- Нет, - Айя отстраняется от него. - Не сейчас.
Балинез многозначительно смотрит вниз. Куда он собирается уйти с таким стояком. Уползти в душ?
- Давай я сделаю ртом, - предлагает Ёджи и тянется освободить его член из штанов. Ему хочется почувствовать горячую плоть любимого. Подарить ему удовольствие и освобождение. Айя ловит его руки, не позволяя коснуться себя, хотя его заметно трясет от возбуждения.
- Нет, - тихо говорит он и пытается встать.
- Ран! – Ёджи хватает его за ремень и тянет к дивану. Он не позволит ему уйти в таком состоянии. Айя по-кошачьи выворачивается из его рук, но попадается на короткую подсечку и падает на диван. Ёджи мгновенно обнимает его ноги и трется щекой о выпуклость на его брюках. Абиссинец дрожит, но все еще сопротивляется, отталкивает любовника. Что за сдвиг произошел у него в мозгах, Балинез даже не берется предположить.
- Ёджи, - шипит Айя сквозь зубы. - Уберись от меня. Не прикасайся.
- Почему? – Ёджи старается, чтобы его голос звучал мягко. - Я много раз это делал. Почему нет?
- Не сейчас, - Абиссинец, наконец, справляется с голосом и заставляет любовника отстраниться. - Если ты сейчас сделаешь это, то все будет выглядеть так, словно я тебя простил.
- А то, что ты сделал до этого – означает, что ты все еще на меня сердит? – Ёджи улыбнулся, глядя на любимого.
- Нет. Я не сержусь. Больше не сержусь, - Айя старался успокоиться, но это у него выходило плохо. Ёджи и так был почти раздет, а при последних словах стянул через голову свой короткий топ, оставшись совершенно голым. Тело Абиссинца горело, словно в огне. Тугие плавки причиняли боль. И Ёджи такой развратный, такой невероятно сексуальный, и так страстно желающий его. Идея повалить его на постель и трахать до утра вовсе не казалась такой уж плохой. Ёджи примет от него любую боль. В наказание за то, как жестоко поступили с его телом. За то, что не понимает, почему Айя мучает его и себя. Абиссинец хотел увидеть понимание в его глазах. Понимание того, что именно он сделал не так. Но Ёджи в таких вещах был наивен словно ребенок. В том, что произошло, не было его вины, - в этом Айя теперь не сомневался. Но он не станет объяснять, в чем была и есть его вина. Ёджи должен понять это сам. Иначе это просто не имеет смысла.

[Chisako.]

- Ран, - Ёджи встал на четвереньки и небрежным жестом откинул назад волосы. - Если ты хочешь помучить меня, то это плохой способ. Тебе самому гораздо хуже.
- Ёджи, ты сволочь, - Айя наблюдает, как его любовник прогибается в спине и смотрит на него. Так смотрит, как ни на кого никогда не смотрел. Но где-то Айя уже видел подобный взгляд. Если бы не рвущее реальность напряжение в паху, он бы, наверное, даже вспомнил.
- Любимый, - Балинез касается его ноги кончиками пальцев. Ему кажется, что Айя сошел с ума. Как можно так себя истязать? – Любимый…
Это единственное ласковое слово, которое он произносил по отношению к нему. И этого было так много…
- Дай мне уйти, - тихо сказал Айя, не делая впрочем, попытки встать.
- Зачем? – Ёджи снова улыбнулся. - Ты можешь сделать это здесь.
- Я не собирался… - Айя скрипнул зубами, глядя, как его обнаженный любовник тянется рукой к собственному члену и принимается ласкать себя сам.
- Тебе нужна разрядка, - шепчет Ёджи, глядя ему в пах, от чего член Айи болезненно дергается. - Давай же. Сделай это. Если ты не разрешаешь сделать этого мне. Сделай это сам, просто глядя на меня.
Слова. Слова. Капкан из слов, - вспомнил Айя, - самый простой и самый крепкий.
Ёджи говорит, как шлюха. И он знает, что это нравится ему. Балинез ложится грудью на пол и поднимает задницу выше, чтобы Айе было лучше видно. Ёджи судорожно выдыхает, и трогает себя. Он уже снова возбужден. Абиссинец стал расстегивать на себе брюки. Ёджи чуть не взвыл. Он хотел член Айи. В рот, в задницу. Куда угодно! Такой горячий, такой упругий, такой большой.
- Ран, я хочу, - он сходит с ума на полу у ног Абиссинца, выгибаясь, быстро и сильно двигая рукой на своем члене. - Пожалуйста, трахни меня…
Айя смотрит на него, не отрываясь, и чуть спускает с себя штаны. Бесстыжая потаскуха. Но самая красивая. Самая любимая потаскуха. Когда он так умоляет его, то невозможно не отозваться. Но сегодня он не собирается ему потакать.
Абиссинец закусывает губу и спускает с себя белье. Первое прикосновение почти болезненное, но такое естественное. Он никогда не делал этого с собой. Тело должно быть послушным. Оно должно только уметь убивать. Иное ему не нужно. Но золотистые волосы Ёджи, его изящное тело, движение его руки, хриплый голос умоляющий взять его – и собственная рука предает. Айя обхватывает свой член пальцами (совсем немного надо, чтобы представить, что это делает Ёджи), начинает двигать рукой. Балинез смотрит на него жадным, голодным взглядом, словно у него не было секса месяца два, а не всего лишь несколько дней. Он дрожит от того, как медленно двигается рука любимого. Мучительно медленно. Почему ему нельзя прикоснуться? Что Айя хочет ему объяснить? Ёджи чувствует себя чертовой шлюхой, которую следует отодрать. Прямо здесь, на полу. Какую еще пытку придумает для него Айя? Он не станет с ним спать. А что потом? Если он не поймет и тогда? Сегодня Абиссинец пришел к нему, чтобы приласкать, быть нежным, дать понять, что шанс у них еще есть. И чего он добился? Ёджи чувствует, что очень скоро кончит снова, если они будут продолжать в том же ритме. Больше не думая, он по-кошачьи разворачивается, подставляя свою задницу под жаркий взгляд Абиссинца, разводит ноги, потом проталкивает в себя средний палец. У него там влажно оттого, что Айя ласкал его языком, но палец все равно входит туго. Он каждый раз поражается этому. Ведь немного смазки и он сможет принять в себя не только вожделенный Аин член, но и что-то покрупнее. Отчего же первое движение внутрь всегда такое трудное, словно лишающее девственности.
О, похоже, увиденное нравится Айе. Он дышит быстро и хрипло. Ёджи начинает двигать пальцем внутри.
- Я хочу, чтобы ты трахнул меня, - толкает так глубоко, что задевает простату и снова умоляет, хоть и понимает, что это бесполезно. - Ран, пожалуйста… Возьми меня…
- Ты не заслужил, - голос предает его. В нем столько желания, сколько вряд ли сможет вместить человек.
- Черт! – Ёджи толкает в себя пальцем, хотя это уже причиняет вполне ощутимую боль, второй рукой быстро ласкает свой член.
Почти! Совсем близко… Он оборачивается, чтобы посмотреть на Айю. И где же его хваленая выдержка? Абиссинец выгибается в беззвучном оргазме и выплескивается. На диван, на пол, несколько капель попадает на Ёджи. Расстояние между ними меньше шага. Целая вселенная. Балинез смотрит на вздрагивающего в оргазме любимого, и сам следует за ним через минуту.
- Ран! – он кончает, и вытаскивает из себя палец. Больно.
- Ёджи, - такое долгожданное прикосновение. Айя наклонился вперед и гладит его по заднице. - Зачем ты?
- Зачем я, что? – вздыхает Балинез, наслаждаясь прикосновением его руки.
- У тебя кровь идет, - почти не слышно. - Ты, знаешь ли, не скоро сможешь снова трахаться.
- Э? – Ёджи проводит рукой между ягодиц. Всего несколько капель. И улыбается любимому. - Это от тебя зависит.
- Нет. От тебя, - Айя застегивает свои брюки, как ни в чем не бывало.
- Оставишь меня без сладкого за плохое поведение? - ехидная фраза, давится горечью и Айя ничего не отвечает. Просто встает. Ёджи страшно, что он сейчас уйдет. Они больше не останутся на ночь вместе. И он не будет просыпаться ночью, оттого что Айя обнимает его слишком крепко. Ёджи больше не будет тянуть на себя единственное одеяло, и пытаться в него завернуться, не просыпаясь.
- Останься, - просит он, хотя и совсем не хотел просить.
Ран замирает у самой двери. Кажется, он думает.
- Я останусь. Не сегодня. Позже, - произносит он, наконец.
- Тебе противно? – запоздало догадывается Ёджи.
Айя всегда был брезглив. И как его угораздило связаться с потаскухой? На минуту Балинезу становится его даже жать. Кто из них виноват, что так сложилось? Кен не виноват. Ёджи не виноват. Айя не виноват тем более. Почему же теперь Ёджи физически ощущает омерзение, которое испытывает к нему любимый человек? Именно поэтому он не дал себя коснуться? Додумать эту мысль Ёджи не успевает. Айя резко поворачивается от двери и в несколько шагов оказывается рядом. Опускается на колено перед ним и хватает за подбородок.
- Рот твой, - цедит он сквозь зубы, а потом целует. Впервые за этот вечер. Впервые за последние три дня, ставшие для Ёджи вечностью.
Айя не дает ему перехватить инициативу и почти не дает отвечать. Целует и целует, пока в легких у Ёджи не заканчивается воздух. Потом отстраняется.
- Еще раз скажешь подобное, и я вышибу тебе мозги, - ровно и тихо предупреждает он.
- Ран…
- Я даю тебе еще одну попытку, чтобы угадать, - непонятно о чем говорит он и встает, на этот раз, чтобы действительно уйти.

[Chisako.]

На следующее утро в доме царила обычная утренняя суета. Вообще-то четверо человек - достаточное количество, чтобы создать толпу. О чем Ёджи догадывался уже давно. Он завязал волосы в хвост и склонился над раковиной, плеская в лицо холодной водой. Сначала из своей комнаты появился Айя. Увидев, что ванна занята, он кивнул любовнику и пошел вниз на кухню.
Ёджи проводил его взглядом. Благодаря ему он сегодня смог заснуть. Тело измучилось и устало, и ему было плевать на балинезовских тараканов. Ёджи вчера уснул почти сразу, как только ушел Айя.
Потом из комнаты, как из берлоги, вылез, позевывая во весь рот Кен. Тоже заглянул в распахнутую дверь ванной комнаты и, обнаружив там плескающегося в раковине Ёджи, он улыбнулся.
- Доброе утро, Ёджи.
- Угу. Доброе, - булькнул Балинез, не вынимая зубной щетки изо рта.
- Сегодня Айя готовит? – спросил он, протискиваясь к раковине и тоже умываясь.
- Да.
- Хорошо, - Кен тряхнул мокрой челкой и взял свою щетку.
Ёджи иногда ему завидовал. Кен спал сном праведника всегда. И то, что между ними произошло, едва ли изменило Сибиряка в этом смысле. Хотя он странным образом жалел о том, что произошло. А Ёджи давно думал, что он не умеет сожалеть. Или просто это касалось чего-то, что еще не успело покрыться грубой кожей равнодушия. Это касалось Ёджи. И поэтому и только поэтому, Кену было жаль.
- Хороший ты парень, Кен, - вздохнул Ёджи, вытираясь полотенцем.
- А? – Сибиряк как раз полоскал рот. Он поднял на Балинеза изумленный взгляд. Потом по-кошачьи фыркнул и рассмеялся. - Ты иди Айе это скажи…
- Дурак, - тоже фыркнул Ёджи. - Неудачная шутка.
- Может быть. Может быть, - Кен наскоро вытерся и вышел из ванной. - Пойду я.
- На пробежку?
- Ага.
- Маньяк ты, - завистливо вздохнул Ёджи.
Он как раз собирался прикрыть дверь в ванную и помыть волосы, когда из комнаты показался Оми.
Вот в этот момент Ёджи как раз и подумал, что в их доме как-то подозрительно тесно.
Дверь Ёджи все равно закрыл, но это помогло слабо. Оми открыл ее через минуту, тоже протискиваясь внутрь. Ёджи склонился над ванной, поливая волосы из душа.
- Омичи, раз все равно вперся, то подай шампунь с полки, - попросил Балинез, распутывая пальцами узлы волос, образовавшиеся за ночь.
- А я-то думаю, почему ты как моешь голову, так весь пол потом залит водой, - ворчливо отозвался малыш и стукнул его по голове флаконом шампуня.
Ёджи поймал флакон, выдавил мятный шампунь на ладонь и быстро растер его по волосам.
- Как ночь прошла? – весело спросил Оми, глядя ему в спину.
- Странно, - буркнул Ёджи, не поднимая головы. - А Кен говорил, что в твоей комнате отличная слышимость. Ты должен и сам знать.
- Ну, слышал я. Слышал, - Оми отстранил Ёджи и набрал воды в стакан, макнул туда щетку и щелкнул колпачком тюбика. - Хочу просто знать – это было то, что я думаю… Или нет?
- А что ты думаешь, это было?
- Примирение? – предположил Оми.
Ёджи смыл с волос пену и накрыл их полотенцем. Выпрямился и посмотрел на младшего товарища.
- Хорошо бы, если бы оно так было, - витиевато высказался он и отвернулся к полке в поисках своей расчески.
Оми минуту чистил зубы, а потом сунул лицо под струю воды. Побулькал там. И выпрямился с такой же мокрой челкой, как и Кен несколько минут назад.
- Что случилось? – серьезно спросил он.
- Не знаю, - Ёджи вздохнул и повесил полотенце на сушилку. - Ран себя странно ведет. И я не могу понять, сердится он еще или уже нет.
- Он странно ведет себя… в постели? – Оми облокотился спиной о дверь и скрестил руки на груди. Ёджи опустился на край ванной и почесал в затылке.
- И это тоже. Я даже начал думать, что он испытывает ко мне что-то вроде отвращения, после случившегося…
- Ну, ты и дебил! - восхитился малыш.
- Не без этого, - Ёджи нахмурился. - Но Ран решительно отмел это предположение. И теперь я чего-то не понимаю…
- Чего именно? – голос у Оми вышел ехидным, хоть он и старался это скрыть.
- Почему он был так зол и не сердится теперь? А вчера мне даже казалось, что он меня почти жалеет. И почему он совершенно не сердится на Кена?
- Когда Айя вернулся тогда после вашего разговора, - невозмутимо поведал малыш. - Он чуть не убил Кена. Но тому удалось успокоить его всего несколькими словами. Тебе бы неплохо тоже выучить эти слова.
- Какие именно? – буркнул Ёджи. То, что Айя кидался на Кена в тот вечер, было для него неприятной неожиданностью. Почему ему никто не сказал? Эти двое уже однажды дрались. Повторения Ёджи не хотел.
- Извинись, - коротко посоветовал Оми.
- За что? – Ёджи устало пожал плечами. - Я не в чем не виноват. Я даже не помню ничего.
- Значит Айя прав, - вздохнул Бомбеец.
- В чем?
- Чтобы извиниться – ты должен сожалеть о том, что сделал. Извинения без сожалений – меньше, чем просто слова. А раз ты говоришь, что ничего не сделал, то, значит, не понимаешь, что такое верность.
- Верность?
- Да. Знакомое слово? – Оми невесело усмехнулся.
- Где-то слышал, - ехидно ответил Балинез и встал. - Или говори толком, или молчи уже.
Оми поднял на него глаза и с минуту смотрел задумчиво ему в лицо.
- Если ты не поймешь сам, то я объясню тебе. Хоть это и против правил, - наконец сказал он. - Сегодня вечером.
- Почему сегодня вечером? – удивленно приподнял бровь Ёджи.
- Потому что сегодня всем нам предстоит снова вернуться в тот клуб, чтобы закончить то, что мы начали. После этого я скажу. Но мне бы хотелось, чтобы ты до этого момента понял все сам, - Оми открыл дверь. - Идем, что ли, завтракать.

[Chisako.]

Айя молча протянул ему кофейник. Ёджи взял его, взглянув благодарно. Его любимый странно отвел взгляд. Тоже сообразил, как хорошо их было слышно прошлой ночью?
- Что ты нашел, Оми? – спросил Кен, усаживаясь на стул и наливая себе молока.
- Сегодня будет сделка. Прямо там. В клубе, - Оми откусил бутерброд. - Много охраны. Рискованно. Но другого шанса у нас не будет. Он срубит на этой сделке столько бабла, что мы вряд ли его когда-нибудь еще увидим в Японии. Надо идти всем. Извини, Айя.
Абиссинец посмотрел на Оми пристальным взглядом. Ёджи внезапно почувствовал себя лишним. Сейчас Айя скажет, что не хочет, чтобы Ёджи туда ходил, и они начнут спорить с Бомбейцем. Вот Айя перевел взгляд на Ёджи и кивнул. Работа, прежде всего. Все остальное – суета.
- У нас не возникнет проблем с оружием? – спросил Кен, вспомнив свои багнаки, которые что не делай, а под одежду не замаскируешь. А Аина катана вообще жизненная необходимость, раз противников будет много.
- Я думал об этом, - вздохнул Оми. - Стал копать в эту сторону.
- И что? – заинтересовался Балинез.
- Они ищут официанта, - признался малыш, поглядывая на Айю. - Я послал свое резюме. Вчера поздно вечером.
Ёджи улыбнулся, глядя на то, как заливается краской Абиссинец. Оми должен был посоветоваться с ним, прежде чем делать что-то подобное. Но не решился их отвлекать вчера. Они были заняты… гм… примирением.
- Я пойду туда после обеда, и если меня примут, то вечером я буду там работать. И смогу пронести оружие. Так будет проще.
- Отлично! – Кен несколько раз сжал руку, словно пробуя багнаки. - Мне нравится эта идея.
- Да, мне тоже, - кивнул Айя.
- Вот и хорошо! – малыш отряхнул руки, поднимаясь со стула.
- Но магазин придется открыть, - вздохнул Айя и Ёджи приуныл. Работать в магазине ему сегодня хотелось меньше всего.
До вечера у него оставалось еще полно времени. Оми обещал сказать, чего от него ждет Айя. Черт! И откуда он может это знать? Откуда они все такие умные берутся на его голову, а?
Верность. Ну, о какой верности разговор? Измена – в его понимании, это некий злой умысел. Ёджи не понимал до сих пор, как он мог это сделать с Кеном. Может, он представлял на его месте кого-то другого? Ну не верил он, что даже в дурмане мог изменить Айе. Он был для него всем. И пока мир не расколется в последнем огне, останется для него всем. Он никогда ему этого не говорил. Это было не нужно. Но Айя ведь знал это и так. Иначе бы не пришел вчера в его комнату. Абиссинец страдал непримиримостью в худшем ее проявлении и, помноженная на резкий характер и сталь катаны, она делала его страшным человеком. Но он хотел простить Ёджи. Хотел так же сильно, как сам Ёджи хотел быть прощенным. Но что-то стояло между ними. Неужели простые слова извинения, за то, в чем он был не виноват и не мог ни предвидеть, ни остановить? Он должен понять. Что он должен понять? Верность. Что имел в виду Оми? Ёджи знал верность. Вот уже полгода он не смотрел ни на кого, кроме одного единственного человека. Разве не это называется верностью? Мысль споткнулась. Ёджи понял, что выразился неправильно. Вот оно! Наконец зацепился за что-то. Он знал, что его восприятие реальности искажено. Он начал думать мысль заново, пытаясь понять, где же в ней изъян. Вот уже полгода он не смотрел ни на кого, кроме одного единственного человека. Это называется… Называется любовью, - озарило Ёджи. А что же тогда называется верностью? Или, черт с ним, что называет верностью Айя?
- Ёджи? – осторожная рука легла ему на лицо.
- А? – Балинез вскинул голову и понял, что он уже сидит в задумчивости довольно долго. Оми и Кен ушли, а Айя стоял перед ним. Он опирался на стол, чуть склоняясь над Ёджи, мягко погладил его пальцами по щеке.
- Ты побрился, - вздохнул он, убирая руку. Ёджи, как кот, потянулся вслед за ускользающей лаской. Потом одернул себя и сел ровно.
- Ты заметил? – кивнул он.
- Ты не брился дня четыре, - Абиссинец слабо улыбнулся ему. - Сложно не заметить. Особенно мне.
- Ну да, - Ёджи задумчиво посмотрел на своего Абиссинца.
- Пошли, - вздохнул Айя, отворачиваясь.
Ёджи встал и обнял любовника за талию. Айя вздрогнул и спросил враз охрипшим голосом.
- Что ты?
- Минуту, - попросил Ёджи и уткнулся ему в плечо, вдыхая любимый запах.
Абиссинец стоял неподвижно. Похоже, он чего-то ждал. Он всегда ждал чего-то от Балинеза. Чего-то, чего он не мог ему дать. Виной ли тому природная тупость Ёджи, или завышенная планка самого Айи – вряд ли кто-то из них знал точно.
- Ёджи, - Абиссинец погладил его рукой по волосам. - Нас ждут в магазине.
- Угу, - буркнул Балинез, не поднимая головы.
Со злостью Айи он еще как-то научился справляться, но что делать с этой тихой болью, Ёджи не знал. Айя его жалел. И видит Бог, Ёджи и самому себя было жалко. Но он чувствовал разочарование любовника, как что-то почти физическое. Он не поверит ему снова. Никогда. И даже страшно было представить себе усилие, которое сделал Айя над собой, чтобы простить непутевого возлюбленного. Ни от кого прощение не было бы таким дорогим подарком, как от него. Ёджи только хотел знать – почему он его простил.
Айя мягко высвободился из его объятий и, не оборачиваясь, пошел в магазин.

[Chisako.]

Ёджи сдернул с вешалки плащ. Сегодня они убьют этого неуловимого наркодиллера. Охота за ним начинала надоедать. Можно подумать, к нему труднее подобраться, чем к самому Такатори. В отличие от последнего, наркодиллер окружил себя не только охраной, но и множеством невинных людей, которые всегда присутствовали в клубе. Если начнется заваруха – они пострадают. Похоже, это тот риск, на который все они должны пойти. Эта тварь тьмы и так прожила лишних два дня. От них ждут отчета. И сегодня они его получат.
Балинез упал на диван. Он чувствовал себя вымотанным за день. Что за дурацкая идея открыть магазин в тот день, когда им на миссию? Нет, вымотала его конечно не работа в магазине, а то, что он вот уже восемь часов пытается понять слово верность. В итоге он заработал себе мигрень и два злобных взгляда от Айи, когда приносил не то, что у него просили.
Было еще минут двадцать до выхода. Он специально оделся заранее, чтобы успеть спуститься на кухню и выпить пару чашек крепкого кофе. Ёджи надел свой самый короткий топ и облегающие брюки, на этот раз с высокой талией. Под плащом все это смотрелось вполне прилично.
Шевелиться не хотелось. Ну, хотя бы задница больше не болела. А то хорош бы он был - Белый Охотник, бережно носящийся со своей задницей, пострадавшей в весьма интересном приключении. Ёджи почувствовал, что что-то упирается ему в спину. Раздраженно сунул руку между подушек и вытащил тонкую прозрачную пластиковую коробку. В ней лежал серебристый мини-диск.
- Какого черта? – вслух спросил Ёджи.
Он не помнил у себя ничего подобного. Все его диски были подписаны. А этот явно чужой. И откуда ему здесь взяться? Смутное подозрение шевельнулось в душе. Вчера Айя сидел на этом диване. Как раз в этом месте? Мог ли диск выпасть из его кармана, когда он снимал штаны?
Ёджи подскочил и метнулся к ноутбуку стоявшему на столике. Чутье детектива подсказывало ему, что он не ошибается в своих догадках. Он вставил диск и нажал пуск. В следующую секунду он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он смотрел и не верил собственным глазам. Немного странно, со стороны, но это был он, Кен и Чика. И он точно знал, что будет потом, хоть и не помнил. Он ускорил воспроизведение. Времени у него оставалось мало.
Когда диск закончился, Ёджи чувствовал себя, так словно на него только что вылили ведро с дерьмом, и он сидел и медленно обтекал. Айя прав. Он чертова потаскуха. Он почти принудил Кена к этому… Айя! Айя видел все это. Вот почему он вчера был такой странный. Как он вообще смог смотреть на него без отвращения, после увиденного? Ёджи впервые в жизни почувствовал желание повеситься. Вполне серьезное желание. Встать, запереть комнату, найти, что-то, что выдержит его вес. Да вот хотя бы люстру. И повеситься. Прямо на собственной проволоке. Ёджи схватился за часы и медленно отпустил. Им через несколько минут на миссию. Глупо будет выглядеть, когда его начнут вынимать из петли. Впрочем, если все сделать быстро… Нет! Не выход. Просто временная слабость. Ёджи встал, вытащил диск, негнущимися пальцами положил в коробку, сунул в карман плаща.
Он звал Рана, когда трахался с другим парнем. Отвратительно. Ёджи передернул плечами. Его трясло от омерзения к себе, оттого, что любимый человек все это видел и ничего не высказал ему. Просто пришел, ласкал языком, словно сглаживая раны. И не дал прикоснуться к себе, просто потому что Ёджи идиот. Как же Айе было больно это видеть…
- Ёджи? – Кен приоткрыл дверь в его комнату. - Что так долго-то? Идем.
- Кен, - Балинез поманил его рукой.
- Что? – Сибиряк вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. - Что случилось?
- Я нашел у Айи одну вещь, - Ёджи не собирался проводить Кена через то, что только что испытал сам. - Он взял ее в клубе, когда вы ездили туда. Сам бы он не смог. Кто-то ему это отдал. С кем он общался?
- С Чикой, - нехотя признался Кен.
- Айя говорил с Чикой? – Ёджи чувствовал, что такая шоковая терапия очень скоро сведет его в могилу. - О чем он мог с ним говорить?
- Они знакомы, - еще неохотнее сказал Сибиряк. - Я не хотел тебе говорить. У меня было такое чувство, будто Айя не хочет, чтобы ты об этом знал. Хоть он и не просил меня молчать. Но раз ты сам спросил. Это что-то важное?
- Важное, - Ёджи кивнул. - Они значит знакомы. И как давно?
- Были знакомы в школе – так мне сказали, - Кен почесал в затылке. - Слушай, давай ты сам у него спросишь, а? Я не видел, чтобы он говорил с кем-то еще. И Чика, кажется, ему что-то отдал.
- Что именно? – Ёджи схватил плащ и стал судорожно его натягивать.
- Кажется, диск…
Балинез выскочил из комнаты раньше, чем Сибиряк договорил. Он сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и внизу столкнулся с Айей. На этот раз на нем была черная рубашка, а поверх рабочий плащ. Он обулся и посмотрел на запыхавшегося Ёджи.
- Где Кен?
- Ран, нам нужно поговорить.
- Потом, Ёджи, - Айя отвел взгляд. - Все потом. После миссии.
- Ран! – Ёджи схватил его за руку.
- Ёджи! – Абиссинец повысил голос. - Я сказал потом, значит потом. Ты меня плохо слышал?
- Хорошо, - Балинез отступил.
Он был не вправе предъявлять что-то Айе сейчас. С какой стороны не посмотри, это он, Ёджи, идиот, потаскуха и изменник. И он будет делать так, как говорит ему Айя. Это, в конце концов, так просто.
Абиссинец вышел на улицу и Ёджи заторопился за ним.

[Chisako.]

Оми посмотрел в фактуру и кивнул, отмечая галочкой последний пункт.
- Теперь все, - сказал он экспедитору. - Спасибо вам.
- Всего хорошего, - парень подмигнул ему и сел за руль.
Бомбеец подхватил первую коробку и ногой открыл дверь в кухню. Он не станет звать грузчика только из-за трех коробок.
Все шло хорошо. Не совсем гладко, но вполне сносно. Никто не пустит его сегодня работать в зале, но зато он смог пронести оружие и оставить его в подсобке, где они переодевались. Работа пока шла ни шатко, ни валко. Посетителей было мало, заказов тоже. Оми потихоньку возился на кухне. Ребята должны были появиться с минуты на минуту.
Бомбеец вернулся за второй коробкой, потом за третьей, и стал выкладывать запасы на полки с соответствующими наклейками. Наушник в ухе ожил.
- Мы в здании, - сказал голос Кена.
- Хорошо, - Оми покосился на дверь. - Поднимайтесь наверх.
- Угу, - Бомбеец выглянул из подсобки, размышляя, как бы незаметнее отнести наверх оружие и самому оказаться там, когда начнется заваруха. Мимо пробежал взволнованный официант, с кухни раздались громкие голоса.
- Нерима-сан здесь. Поторопитесь!
Оми никогда не считал себя особо удачливым, но происходящее счел хорошим знаком. Он заглянул на кухню и спросил:
- Помощь нужна?
- О, Шики, - администратор махнул ему рукой. - Поможешь с заказом. Нерима-сан - наш постоянный клиент. И он не терпит промедлений. Бери тележку и поможешь Тору-куну.
- Хорошо, - Оми выглянул в коридор и взял специальный столик на колесах.
На него повар тут же поставил большое блюдо и графин.
- Куда катить? – усмехнулся Оми, глядя как суетится повар, сервируя блюда человеку, которому не суждено будет их есть.
- Третий этаж, - сказал администратор. - Триста восьмой номер. У него там партнеры. Делайте все быстро и незаметно.
- Непременно, - Оми толкнул тележку, выкатывая в коридор, задержался у подсобки, огляделся, потом нырнул в нее, вытащил Аину катану и бангаки Кена, сунул их на нижнюю полку столика и одернул скатерть.
Бомбеец вошел в лифт и нажал на наушник.
- Он на третьем этаже. Вместе с партнерами. Номер триста восемь. Поднимайтесь. Через минуту встретимся там.
- Хорошо, - сдержанный голос Абиссинца.
Оми представлял себе, как сейчас ребята поднимаются и двигаются к лестнице. Когда они идут вот так рядом – картина очень впечатляющая. На месте тварей тьмы, Оми бы испугался. Холодное лицо Айи, который всегда идет на шаг впереди. Чуть кривящий губы в улыбке Ёджи. Прямой взгляд Кена. И самому Оми место только среди них. В такие моменты чувство локтя особенно сильно.
Лифт остановился. Двери начали медленно открываться. Оми выкатил столик. Этаж был пуст. Только у самой лестницы стоял охранник. Вот он дернулся, схватился за горло и осел на пол беззвучно. Проволока блеснула, возвращаясь к хозяину. Айя, Кен и Ёджи поднялись на этаж. Бомбеец без лишних слов откинул скатерть и подал Айе его катану. Тот благодарно кивнул в ответ. Кен взял свои бангаки, сунул в них руки и нехорошо улыбнулся.
Никто из них не питал иллюзий. Камеры наблюдений видели все и им оставались считанные минуты до того, как здесь станет по настоящему жарко. Оми достал и разложил арбалет.
- Вперед, - кивнул Айя, и они подались к двери триста восьмого номера. Оми поднял арбалет и замер. Кен как всегда не привык размышлять слишком долго, он глухо рыкнул и выбил дверь в комнату с ноги. Выстрелы были слышны, наверное, и на танцполе. Айя пригнулся и нырнул в комнату как в реку, через минуту обоих охранников не стало.
- А где объект? – недоуменно спросил Кен.
- На крышу. Быстрее! - Оми кивнул на распахнутую балконную дверь.
Железная лестница спящей змеей обвивала здание. Ёджи выскочил на лестницу первым и чуть не поплатился за это. Пули выбили искры в сантиметре от его лица. Он дернул рукой, и проволока стянула стрелка вниз, через низкое ограждение.
Они все четверо бегом поднимались по лестнице. Охранники встретили их при выходе на крышу. За их спинами мелькнул человек в сером костюме, которого они искали.
- Ёджи! Кен! – крикнул Айя, метнувшись от одного охранника к другому. Он каким-то немыслимым образом умудрился оттянуть на себя всю охрану, так что Балинез, не оглядываясь больше, рванулся вперед. Сибиряк полоснул последний раз когтями и поспешил за другом, оставляя Айю разбираться с этими шкафами в бронежилетах. Оми прицельно стрелял из-за спины Абиссинца, ни разу пока не промахнувшись.
Ёджи видел, как убегает человек в сером костюме и два человека охраны. Вход на крышу должен был скрыть их через какую-то минуту. Балинез рванул проволоку на всю длину, практически уверенный, что не достанет. Привычное движение руки, словно орудуешь плетью, и тонкая сталь обернулась вокруг шеи и плеч наркодилолера. Его охрана развернулась, но ничего не успела сделать. Кен кувыркнулся вперед, ощетинившись острыми когтями. Одному подсек ноги и рывком встал, чертя на последнем охраннике четыре кровавые борозды снизу вверх.
Ёджи дернул проволоку сильнее. Наркодиллер упал, булькая и подергиваясь. Вот теперь, наконец, миссию можно считать завершенной.
Айя и Оми подошли к ним. Оми перевернул их цель лицом вверх, чтобы убедиться, что это он. Кивнул и отвернулся. Он не собирался смотреть на это дольше, чем требовалось. Работа Ёджи всегда выглядит мерзко. Удавленники, как правило, перед смертью мучались, что и застывало на их лице в момент смерти. И именно эти лица Оми не любил.
- Уходим, - Абиссинец вытер меч о ближайшего охранника и опустил его в ножны.
- Ты в порядке? – Ёджи тронул его за рукав.
- Да, - не глядя на него, ответил Айя. - Это не моя кровь.
Они сбежали вниз по пожарной лестнице. Она тянулась только до второго этажа, а там им пришлось прыгать. Но уже через несколько минут они сидели в своей машине и Айя уверенно сжимал руль. Где-то далеко затихали сирены полицейских машин.
Ёджи облегченно откинулся на спинку кресла. Ну, вот и все. А столько мороки. Самые простые методы всегда самые лучшие. Надо было сразу ломиться напрямую, убивать и сбегать через крышу.
Айя молча вел машину. Кен смотрел в окно немигающим взглядом. Думал о чем-то. Жизнь свою вспоминал, что ли. Оми не стал его трогать. Перевел взгляд на Ёджи. Тот закрыл глаза, и казалось, уснул. Он плохо спал в последнее время, насколько мог судить малыш. То депрессия оттого, что Айя его бросил, то сам Айя, не давали ему уснуть. Впрочем, наверное, Абиссинец спал столь же плохо, просто не подавал виду. На помятом лице Ёджи все всегда отражалось явно, как на экране телевизора. А вот Кена спасало от всех этих мыслей только хорошее отношение к другу, осознание собственной вины и толика злости на все произошедшее.

[Chisako.]

Когда они приехали, Айя молча вышел из машины и, не оглядываясь, пошел к дому. Кен вздохнул, щелкнул баграками и последовал за командиром. Ему сейчас невыносимо хотелось выпить чашку горячего кофе и посидеть перед телевизором. В такие моменты он хотел стать ничем.
Оми облокотился локтями о передние сидения и подался вперед. Ёджи искоса на него посмотрел, но не улыбнулся как обычно.
- Все в порядке, Омичи, - сказал он.
- Действительно все в порядке? – с подозрением переспросил малыш.
- Ты обещал со мной поговорить, - Ёджи вздохнул. - Думаю это теперь не так уж и нужно.
- С утра ты выглядел лучше, - окинул его придирчивым взглядом Бомбеец. - Теперь я боюсь, что такой разговор просто добьет тебя.
- Не добьет. Не волнуйся, - хмыкнул Ёджи. - Расскажи мне, малыш, что такое верность.
- Ты думал над тем, что я сказал? – Оми положил ладонь ему на плечо. Ёджи сегодня дрался как демон, а все равно вызывал желание немного приласкать. В этом был он весь.
- Да, - Балинез посмотрел на покинутое только что Айей место водителя. - Это касается Рана больше, чем меня, правильно?
- Правильно, - кивнул Оми. - Вольная или невольная, твоя измена сделала ему больно. Ты попробуй представить себя на его месте. Если бы с Кеном пошел Айя…
- Не надо! – Ёджи резко вскинул голову.
Перед глазами у него так и стояла дурацкая запись. Если бы Айя переспал с кем-то, пусть даже против своей воли, Ёджи бы… А что бы он собственно сделал? Закатил бы ему скандал, как неверной жене? Не выйдет. Айя на роль жены не тянул. Впрочем, как и сам Ёджи. Мужчине всегда немного легче. Как-то само собой разумеется, что мужчине измена как-то простительнее. В конце концов, ни для кого не секрет, каким место думают мужчины.
- Верность – это когда ты не просто обещаешь себя одному единственному человеку, - продолжил Оми, глядя, как в их доме загорается свет. - Это когда ты обещаешь ему то, что невозможно. Ты не можешь знать будущего. И чувства твои со временем могут измениться. Если ты не совсем дурак, то понимаешь это. Но ты обещаешь быть верным.
- Звучит в свете вышесказанного, как обещание невозможного, - нахмурился Ёджи.
- Так и есть, - пожал плечами Оми. - Верность – это когда ты обещаешь приложить силы к выполнению невозможного.
- У меня не вышло, - грустно проронил Ёджи и похлопал малыша по руке. - Спасибо. Теперь я понимаю, что ты имел в виду.
- Хорошо, - Бомбеец погладил друга по плечу. - Скажи Айе то, что должен был сказать с самого начала.
- Хорошо, - Ёджи вздохнул. - Боюсь только, что мои извинения немного стоят.
- Зато теперь они будут искренны, - Оми улыбнулся.
- Это хорошо, - Балинез вылез из машины и побрел к дому.
Оми посмотрел ему вслед. Потом выдернул ключ, вышел и поставил машину на сигнализацию. Кто-то же должен думать обо всем, когда остальные заняты собой.

[Chisako.]

Ёджи открыл дверь к себе и остановился на пороге. Айя был в его комнате. Он стоял на коленях перед диваном и судорожно что-то искал. Ёджи мог поспорить, что знает, что именно он ищет.
- Его там нет, Ран, - сказал он и тихо притворил за собой дверь.
Абиссинец вздрогнул и обернулся.
- Ёджи, - он странно побледнел, но привычная невозмутимость не изменила ему и на сей раз.
- Диск, - Ёджи расстегнул плащ и отвернулся к шкафу. - Я нашел его. Ты выронил вчера.
- Отдай, - внезапно охрипшим голосом потребовал Айя.
- Зачем? – Ёджи резко обернулся. - Хочется хардовой порнухи посмотреть? Сходи в видеопрокат…
Абиссинец рванулся к нему. Ёджи успел только подумать, что сказать-то он хотел совсем не это. Ну почему он такой идиот, а? Но Айя не ударил его, просто застыл рядом с ним, глядя в глаза.
- Думаешь, мне понравилось? – тихо спросил он. Взгляд тяжелый, свинцовый, его почти невозможно выносить.
- Не знаю, - Ёджи качнул головой. - Я когда увидел, почувствовал только омерзение. Как ты вообще мог ко мне прикоснуться после этого?
Айя медленно поднял руку и положил ее на талию Ёджи, придвигая его ближе. Балинез судорожно выдохнул.
- Дай мне договорить, - он не отвел взгляда. - Мне, правда, жаль, что так случилось. Я обещал быть верным тебе. И только тебе. С тех пор как со мной случился ты, я словно не в себе. А это… словно привет из прошлого. Его легче выносить, так как это был Кен. Но все равно я чувствую себя потаскухой.
- Ёджи, - взгляд Айи стал мягче. - Ёджи, послушай…
- Прости меня, - просто сказал Балинез. - Это все о чем я могу тебя просить.
- Можешь считать себя прощенным, - Айя потянул его к себе, целуя в губы. Его руки обняли Ёджи за талию, скользнули вниз, прямо поверх плаща. Наткнулись на что-то. Балинез в этот момент проклял все на свете.
- Это он, - кивнул он на невысказанный вопрос.
- Вытащи, - потребовал Айя, отступая на шаг.
Ёджи вынул из кармана пластмассовую коробку диска и протянул любимому. Айя взял ее, открыл, вытащил диск и одним движением сломал его пополам. Ёджи даже вздрогнул от этого.
- Вот и все, - Айя осторожно сложил обломки обратно в коробку и бросил ее на диван.
- Ран… - Балинез не успел договорить, в дверь коротко постучали.
- Ребята! - голос Кена.
- Что? – откликнулся Ёджи. Чего теперь смущаться? Они прекрасно знают, что если Ёджи не в комнате Айи, то Айя в его комнате.
- Мы с Оми ушли, - донеслось из-за двери. - Поздно вернемся. Не теряйте.
- Хорошо, - крикнул Ёджи.
Судя по шагам, Кен ушел вниз.
- Оставили нас наедине, - улыбнулся он Айе.
- Хорошо, - серьезно кивнул Абиссинец и снова обнял его.
- Ран, подожди, - нехорошо тормозить любимого, когда он готов повалить тебя на постель и дать, наконец, то, чего так давно хотелось, но выбора не было. - Мне надо… в душ.
- Да, - Айя выпустил его. - Идея хорошая.
Ёджи облегченно выдохнул. Может все еще удастся сегодня.
- Я быстро, - пробормотал Ёджи, судорожно стаскивая с себя плащ. - Дай мне пару минут.
- Не суетись, - Айя хмыкнул. - Мне тоже нужен душ. Тебя не смущает, что у меня плащ кровью пропитан?
- Не очень, - улыбнулся Ёджи. - Или ты хотел потереть мне спинку?
- Я бы тебе кое-что другое потер, - то ли в шутку, то ли серьезно сказал Айя и тоже снял плащ, бросил поверх Ёджиного на диван. – Пошли, что ли.
В ванной комнате Ёджи разделся под взглядом любимого. Его это совсем не смущало. Так правильно. Потом он помог раздеться Айе, стараясь не касаться его особенно интимно, чтобы все не случилось прямо в ванной.
- Мойся, - чуть заметно улыбнулся Айя, а сам повернулся к раковине.
Ёджи завязал волосы и проскользнул в душевую кабинку, задев бедром Аину задницу. От прикосновения кожи к коже, внутри все вспыхнуло жаркими воспоминаниями прошлой ночи, когда он умолял Айю трахнуть его, дать ему почувствовать его член, но он был так жесток с ним. Поделом, наверное. Но сегодня он его получит. Во что бы то ни стало.
Ёджи повернул оба вентиля. Вода ударила тугими струями. Он быстро прошелся по телу губкой, смывая остатки пота, крови и еще неизвестно чего, что осталось на нем после миссии. Брать это в постель не хотелось, хоть и было чувство, что вряд ли все это отмоется всерьез.
Айя открыл дверь душа и тоже встал под струи воды. Он старался не смотреть на Ёджи. Места было совсем мало, но они помещались оба. Абиссинец был такой невероятно сексуальный. Ёджи тихо хренел. Его любовник был словно выточен из камня. Горячая вода текла по плечам, намочила волосы. Балинез почувствовал, что у него встает от этой картины. От того, как Айя сгоняет ладонью пену с тела. От понимания, почему он не смотрит на Ёджи. Но ведь можно иногда дать себе волю.
- Ран, - Ёджи тронул его за плечо. - Потрешь мне спинку или сразу кое-что?
- Хм, - Айя посмотрел на него.
Похоже, мысли его двигались в том же направлении, что и у Ёджи.
- Ты уже потер, - сказал он, наконец, и выскользнул из кабинки.
Балинез разочарованно вздохнул. Мог бы хотя бы поцеловать. Когда еще они вот так будут мыться вместе? Вечно в этом доме полно народу. Он последовал за любимым, который уже вытирался полотенцем. Тоже наскоро обтерся и погладил кончиками пальцев Аину спину.
- Любимый, - позвал он. Айя бросил полотенце на вешалку, повернулся к нему и обнял. Ёджи счастливо выдохнул и подался к нему всем телом. Они прижались бедрами друг к другу. От этого прикосновения Балинеза словно прошибло током, он целенаправленно потерся о пах любимого, чтобы убедиться, что он хочет его так же сильно. Ну конечно. Глаза Айи неумолимо заливало черным. Вот еще минуту назад они были того нечеловеческого фиалкового оттенка, а сейчас уже чернее ночи. Айя зарывается пальцами в его волосы, расплетая хвост, и тянет его к себе для поцелуя.
Нет, все-таки от ванны они далеко не уйдут – понимает Ёджи, когда Айя начинает его целовать медленно, обстоятельно и Балинез тает от прикосновений его языка. Губы горят огнем. Айя, как и прежде, обжигает его словно солнце, но оторваться от него - все равно, что совершить самоубийство. Горячо и сладко. Язык Айи скользит между его губ, по его языку, глубже. Ёджи как наркоман после четырехдневной ломки. Он даже не в силах ответить на поцелуй, так ему хорошо. Через минуту Абиссинец отстраняется от него и удивленно смотрит в глаза.
- Ёджи? С тобой все в порядке?
- Да, - выдыхает Балинез, чувствительно потеревшись своим возбужденным членом о член любимого, который, между прочим, тоже был уже готов.
- Черт! – Айя впивается ему в плечи.
- Идем в комнату? – предлагает Ёджи, поглаживая раскрытыми ладонями идеальное тело Абиссинца. Тот шумно выдыхает и толкает дверь ванной одной рукой, второй, не переставая обнимать Ёджи, тянет его за собой.
Они вываливаются из ванной, и Ёджи оказывается прижатым к стене в коридоре. Айя ставит колено между его ног. И Балинез выгибается ему навстречу, пытаясь сделать контакт теснее, трется об него всем телом. О, да! Сегодня у них будет секс. Пусть Ёджи потаскуха, но он сумеет применить свои таланты для Айи. Абиссинец никогда не пожалеет, что простил своего распутного любовника.

[Chisako.]

Ёджи сам подается вперед, увлекая за собой Абиссинца. И они перекатываются по стене, меняясь местами. Теперь Ёджи притиснул к стене Айю и целует его, спускается руками ниже, сжимая его голую задницу. Эта могло продолжаться долго, но до комнаты Ёджи всего пара метров. Однако и их пройти любовники не в состоянии. Айя снова перехватывает инициативу, и они катятся по стене, пока не останавливаются всего в полуметре от комнаты Ёджи.
Балинез слепо шарит рукой, пытаясь найти ручку, в то время как Айя просунул руку между их прижатыми телами и спускается ниже, пока Ёджи не чувствует его пальцы на своем члене.
- Ран! – выдыхает он прямо ему в губы. И Айя снова его целует, заставляя молчать и покорно принимать ласки.
Ни один любовник не доводил Ёджи до такого исступления так быстро и просто. А Абиссинец словно и вовсе не прилагает к этому усилий. Но в каждом его движении любовь и звериная страсть. Та самая, которая заставляла Ёджи отдаваться Абиссинцу так, как он только того пожелает. Все что он делал с ним – ему нравилось. Если раньше у него были пунктики, то в постели с Айей он забывал обо всем. Не было запретов. Только удовольствие, которое билось внутри тела, как белое пламя.
Ёджи чуть развел ноги, чтобы Айя мог ласкать его и дальше, ниже. Но Абиссинец на секунду отстранился, повернул ручку двери и втолкнул любовника в комнату. Потеряв опору, Ёджи чуть не упал на задницу, но ухватился за плечи Абиссинца. Тот только усмехнулся и снова его поцеловал. Так шаг за шагом они пересекли комнату, и через минуту Ёджи уже лежал на постели, придавленный тяжелым телом Абиссинца. Бархатная, еще чуть влажная кожа Айи была доступна сейчас как никогда. Ёджи жадно провел руками по его груди, едва задев соски. Восхитительное ощущение. Айя склонился над ним, лаская губами шею, скользнул языком по уху, прикусил мочку. О, да. Абиссинец любил кусаться в постели. Впрочем, это редко действительно причиняло боль. Чаще это было легкое касание зубов. Такая же ласка, как и все остальное.
Сколько еще могла продолжаться эта прелюдия, Ёджи не знал. Айя продолжал целовать его, покрывая поцелуями шею и плечи. Он обхватил одной ладонью член Ёджи и медленно и мучительно его ласкал. И как всегда Балинез не выдержал первым:
- Ран, давай же, - тихо простонал он.
Айя замер на секунду, потом потянулся через него и достал из тумбочки смазку. Флакон был почти полным. Они открыли его как раз перед тем, как Айя уехал. Движения Абиссинца стали медленнее и неувереннее. Он потеребил пальцами колпачок.
- Что? – непонимающе посмотрел на него Ёджи.
- Ёджи, - Айя склонился над ним низко, откинул непослушную золотистую прядь. - Не хочешь сегодня побыть сверху?
Балинез уставился на него непонимающе. Айя отвел взгляд. Не то чтобы Ёджи был против, но ему казалось, что сейчас они оба нуждаются в том, чтобы Айя сделал его своим, доказал, кому он принадлежит. И он, черт возьми, хотел почувствовать его член. А если он будет внутри Абиссинца, то сможет ласкать его только рукой, а это не совсем то. И почему Айя передумал так внезапно? Ох, черт! Его задница! Айя его снова жалеет. Ёджи зарычал, став в этот момент сам похож на Абиссинца. Это его, Ёджи, проблема! Его глупость и его вина!
- Ёджи? – Айя провел пальцами по его губам.
- Ран, я хочу почувствовать твой член внутри, - признался Балинез.
- Не думаю, что это хорошая идея, - Абиссинец осторожно погладил его между ног. Легко касаясь пальцами анального отверстия. От этого невесомого прикосновения Ёджи выгнулся под его руками.
- Да, Ран, пожалуйста, - взмолился он. - Трахни меня.
- Тебе будет больно, - Айя осторожно открыл смазку и выдавил ее на пальцы.
- Не будет, - уверенно пообещал Ёджи, раздвигая ноги.
У него не было больше сил терпеть. С тех пор, как они сделали это последний раз, прошло не время, прошли эпохи. И теперь мир нуждался в восстановлении баланса.
- Ты идиот, - тихо прошептал Айя.
Сам он в этот момент чувствовал, что Ёджи прав. Они должны сделать это именно так. Почти так же, как в свой первый раз. И если он будет осторожен… Нет, черт! Ёджи все равно будет больно, как бы он это не сделал. Но это ничего. Да и вид у Балинеза был такой, словно если Айя его сейчас не трахнет – он сам на него залезет. И будет сверху в буквальном смысле, будет опускаться на его член и выкрикивать его имя. Только вряд ли это будет лучше, чем их нынешняя позиция. Поэтому Айя снова неуверенно тронул скользкими пальцами его анус. Ёджи издал судорожный вздох, ему явно нравилось. Абиссинец иногда просто поражался, насколько чувствительная у его любовника задница. Однажды он даже кончил только оттого, что Айя двигал в нем пальцами. Сам он все это чувствовал иначе. Тяжесть тела Ёджи на нем, горячие поцелуи, жадные руки, и член любовника, двигающийся внутри – все это вместе, а не по отдельности, доставляло удовольствие.
- Ран! – требовательный голос Ёджи, вернул его к действительности, которая была гораздо лучше любых воспоминаний.
- Так сильно хочешь? – он почти полностью лег на него, целуя в шею и поглаживая второй рукой по груди.
- Ужасно, - улыбнулся ему Ёджи.
Айя ввел в него палец и блондин тут же захлебнулся стоном. Абиссинец подвигал в нем рукой. Вроде и ничего так. Он думал, будет хуже. Несколько умелых привычных растягивающих движений. Ёджи послушно развел ноги в стороны и заерзал под ним. Айя втолкнул внутрь уже два пальца, задел простату и Ёджи снова застонал, приподнимая бедра.
- Еще, - потребовал он хриплым голосом.
- Подожди, - Айя поднялся и устроился между его ног, не вынимая из него пальцев. Иногда Абиссинец боялся, что Ёджи сойдет с ума. Боялся, что и тогда не сможет его оставить. И в такие моменты, когда Балинез стонал и умолял его – он походил на сумасшедшего.
- Ран, пожалуйста!
- Тише, - Айя вытащил из него пальцы и наклонился вперед, целуя. Его собственный член пульсировал от напряжения.
- Ран! – Ёджи обхватил его за шею, не давая разорвать поцелуй. Поэтому Айе пришлось немного сместиться вниз и подхватить Ёджи под ноги. Балинез ахнул и разжал руки, давая любовнику пространство для маневра. Чувствовал он в этот момент себя так, словно опять принял какой-то дури. В голове не единой мысли, перед глазами плывет, и член Айи, теперь он это чувствовал, упирается ему в задницу.

[Chisako.]

Абиссинец подался вперед, входя в тело любовника.
- Ох, блять! - выдохнул Ёджи.
Огненная боль опалила сознание и мгновенно схлынула. Было чувство, что Айя заполняет его полностью. Его член – это было то, что надо. Он так изумительно его растягивал. Ёджи запрокинул голову. Разве что-то может с этим сравниться? Абиссинец подхватил его за талию и чуть приподнял, входя глубже.
- Ран! – Балинез почти взвыл, выгибаясь у него в руках.
Абиссинец зашипел сквозь зубы и чуть подался вперед, закидывая ноги любовника себе на плечи. Ёджи снова вскрикнул и вцепился в его руки. Айя начал двигаться. Он знал, что не продержится долго, но стремился доставить партнеру как можно больше удовольствия. Каждый толчок заставлял Ёджи вскрикивать в голос. Он мотал головой и выгибался. Тугой и послушный.
Балинез чувствовал член любовника в себе. Казалось, каждая клетка его тела горела огнем безумной похоти.
- Как классно, - очередной толчок чуть не отправил его за грань, но он выгнулся, заставляя Абиссинца податься назад и снова внутрь. - Как хорошо, Ран…
Айя наклонился ниже, так чтобы видеть лицо любовника. Он хотел что-то сказать ему. Что-то важное. И не находил слов. Ёджи вздрогнул от очередного толчка. Удовольствие такое сильное, что боль не имела значения.
Больше не надо вспоминать этого надрывного, судорожного и сказанного не ему:
- Ран, больно…
Теперь не будет больно. Будет хорошо. Никогда не вспоминай того, что было с тобой. С тобой только я, - Айя наклонился еще ниже и поцеловал его. Он хотел ему это сказать, но, похоже, Ёджи понимал его без слов. Его ноги оказались задранными так, чтобы партнеру было удобнее входить в него. И блондин надрывно стонал, почти кричал в ответ на каждое движение.
- Сильнее, Ран, - выдохнул он.
И Айя не заставил себя просить дважды, он двигался в нем быстро и безжалостно, с мощностью отбойного молотка врываясь в желанное тело.
- Ёджи, - выдохнул Айя, чувствуя, что он почти все. Как бы ни хотелось продолжать это безумие, оно сейчас закончится, распадется белыми искрами.
Его хватило еще ровно на два толчка, и Абиссинец содрогнулся, изливаясь в Ёджи. Оргазм смыл мысли, боль, раскаяние, сожаления. Все, что казалось важным. По инерции Айя еще продолжил двигаться. Ёджи вцепился в его плечи, оставляя глубокие царапины на спине и плечах, и забился в судороге оргазма.
Айя сквозь вязкую пелену наслаждения подумал, что он ведь даже не позаботился о Ёджи. Но его любовник был из тех, у которых эрогенная зона – это все тело. Он дернулся, когда Айя вышел из него, осторожно опустил ноги и вытянулся на постели. Абиссинец погладил его по волосам, устраиваясь рядом. Ёджи лежал тихо, уткнувшись носом в одеяло. Айе даже показалось, что он уснул.
- Ёджи, - позвал он.
Сейчас ему хотелось раздвинуть ноги Ёджи и посмотреть, не сделал ли он хуже, чем было. Только не хотелось беспокоить его. Он лежал, не двигаясь.
- Ёджи? – уже всерьез обеспокоился Айя.
- Все хорошо, - наконец буркнул он в ответ, не поворачиваясь. – Спасибо.
- За что? – Айя пожал плечами и тут же почувствовал, то, что в пылу оргазма казалось вроде бы и несущественным – царапины от ногтей болели ужасно.
Абиссинец осторожно поцеловал его в шею.
- Ты хочешь спать?
- Нет, - Ёджи вскинул голову. - Все в порядке.
- Давай все таки поспим, - предложил Айя, пытаясь вытянуть из-под себя покрывало. - Сегодня был ужасный день.
- Да последние четыре дня вообще были не ахти, - согласился Балинез, слабо улыбнувшись любимому.
- Ёджи, - Айя поймал его взгляд, потом коснулся щеки, стирая последнюю предательски задержавшуюся слезу.
- Что? – хмуро спросил Ёджи.
- Ничего, - Айя качнул головой. - Ничего. Все хорошо.
Он ведь знал, что Ёджи давно не умеет плакать. И не станет ему ничего говорить. Это не то умение, которым стоит хвастаться мужчине. И тем более - Белому Охотнику.
- Еще раз? – в глазах Балинеза как всегда заплясали бесенята.
- Сначала поспим, - категорично заявил Айя. - Еще раз будет, когда отдохнем.
- Да уж, - Ёджи перевернулся, вытягивая покрывало из-под них обоих и накрываясь им, хотя в комнате и было совсем не холодно. - Ты сегодня был хорош. Тебе надо отдохнуть.
- Хм, - Айя обнял его, морщась от боли в царапинах на спине. - Продолжим с утра.
- Угу, - Ёджи развернулся к нему лицом. - Жаркое будет утро.
- На этот раз сверху будешь ты, - невозмутимо сообщил Айя и прикрыл глаза. Ёджи даже не нашел, чем на это можно возразить. Просто устроился удобнее и тоже закрыл глаза. Они заснули почти сразу. Изможденные. Они не первые, кто обещает выполнить невозможное. Но уж точно не последние.

[Chisako.]

Фу, умаялась выкладывать )

Chisako

Фу, умаялась выкладывать )

Это точно... Вышли на какой-нибудь сайт и не парься больше. Можно будет сохранить потом без комментов и вес файла будет меньше.

[Hotaru1985]

Еще раз - огромное спасибо еще раз - за фанфик, за любимый пейринг в нем, и за такого Айю))))

[Chisako.]

Triss Shandey, да ну - сайт - это так долго (
Hotaru1985, спасибо, что читаете )

Chisako
Вовсе нет. Не нравится БКпР - вышли на Fantasy Fan.

[Chisako.]

Triss Shandey, да мне все равно. Я не преследую меркантильные цели. Мне нравится писать )
Хорошо и очень приятно, когда читают. Но это ведь не самоцель )

[HardRain]

Я помню эту обалденную вещь!! Приду домой - перечитаю =)))))

Chisako
Некоторые читатели дома интернета не имеют. Они это сохраняют и тащат читать домой. И им удобнее, если текст идет одним текстовым полотном и по ширине экрана.

[Iren.]

Chisako
Ещё не дочитала, потому что на работе почему-то всё время отвлекают И почему бы это?
Но даже в такой неподходящей обстановке очень понравилось. Так серьёзно. И так страстно.

[Неудачный день]

Chisako , Кен/Йоджи?! Это надо заценить. Пошла читать)))

[Chisako.]

HardRain, даааа, давно было дело )
Triss Shandey, некоторые читатели перетопчутся ) Здесь удобно читать. Бывают такие фоны - что фиг прочтешь )
IrenSP, о, все новое - хорошо забытое старое ) Но приятно )
Неудачный день, я уж думала, что все заценили и забыли давно )

Chisako
Чем тебе черное на белом не нравится?

[Chisako.]

Triss Shandey, мне не нра, когда фон в цветочек и видать нихрена из-за этого.